Распахнув дверцу автомобиля, Макгилл забрался в кабину и уселся рядом с Сорентино, сидевшим за рулем.
— Ну, Тони, что ты об этом думаешь?
— А мне не платят за то, чтобы я думал, — ответил Сорентино.
— Но если бы тебе пришлось подумать?
— По-моему, нет никаких проблем, кроме отсутствия радиосвязи. Мне бы не хотелось сегодня тушить пожар или возиться с угонщиками.
Макгилл промолчал. Несколько минут они просидели в тишине. Им было жарко в пожарных костюмах, и сержант включил вентиляцию кабины.
Сорентино осмотрел датчики на приборной панели. В машине имелось девятьсот фунтов специального порошка «К», используемого для тушения электропроводки, и семьсот пятьдесят галлонов воды.
— Все системы в порядке, — доложил Сорентино сержанту.
Макгилл отметил про себя, что за неделю это был уже шестой вызов его аварийной команды. Оправданным оказался только один — возник пожар при посадке самолета «Дельта-737». Худо-бедно, прошло уже пять лет с того момента, когда он действительно боролся с настоящим пожаром на борту самолета. Тогда загорелся двигатель у «Аэробуса-300» и самолет почти потерял управление. С ситуацией захвата самолета лично Макгилл никогда не сталкивался, в такой переделке побывал всего один парень из их команды, но он сегодня не дежурил.
Сержант снова обратился к Сорентино:
— После того, как этот самолет сойдет с посадочной полосы, мы проследуем за ним до самого выхода.
— Ладно. Возьмем с собой еще какие-нибудь машины?
— Да, возьмем две патрульные машины… просто на тот случай, если на борту какая-то нештатная ситуация.
— Понял.
Макгилл знал, что у него отличная команда. Все его парни любили свою работу и прошли трудный путь, работая в таких жутких местах, как автовокзалы, мосты, тоннели. Они патрулировали аэропорт, отлавливали проституток, сутенеров, торговцев наркотиками и наркоманов, снимали пьяниц с моста, вытаскивали из тоннеля, разыскивали сбежавших подростков и тому подобное. Каждый человек в его команде был прекрасно подготовленным добровольцем, теоретически команда была готова к тому, чтобы потушить крупномасштабный пожар на борту самолета, вступить в бой с террористами, захватившими самолет, оказать медицинскую помощь даже в случае сердечного приступа. Все члены команды потенциальные герои, но последние десять лет обстановка в аэропорту была довольно спокойной, и Макгилл даже подумал, не разленились ли его парни за это время.
Сорентино разложил на коленях план «боинга» семисотой серии.
— Черт, ну и здоровая штука, — буркнул он.
— Да. — Макгилл надеялся, что если на борту возникло механическое повреждение, то у пилота хватит ума сбросить остатки топлива. Он считал все реактивные лайнеры летучими бомбами — наполнены топливом, огромная температура двигателей, электрическая проводка, и кто его знает, какой груз на борту. В случае взрыва они могли снести несколько городских кварталов. Макгилл никому не говорил, что боится летать, что на самом деле никогда не летал и не будет. Одно дело встретиться со зверем на земле, и совсем другое — находиться у него в брюхе.
Энди Макгилл и Тони Сорентино вглядывались сквозь ветровое стекло в прекрасное апрельское небо. «Боинг» увеличивался на глазах, уже можно было разглядеть его габариты и цвет. Казалось, что с каждой секундой самолет увеличивается в размерах раза в два.
— По виду — все в порядке, — заметил Сорентино.
— Да.
Макгилл снова поднес к глазам бинокль. Огромная птица имела четыре тележки шасси — две под крыльями и две в середине фюзеляжа — плюс еще носовая стойка. Всего двадцать четыре шины.
— Шины, похоже, не повреждены, — сделал заключение сержант.
— Вот и хорошо.
Макгилл продолжил разглядывать самолет, который сейчас казался зависшим над дальним концом посадочной полосы длиной в две мили. Несмотря на то, что Макгилл боялся летать, его буквально завораживали эти сказочные чудовища. Ему казалось, что взлеты и посадки сродни какому-то волшебству. Несколько раз за свою карьеру сержанту приходилось подниматься на борт этих сказочных чудовищ, когда их магия исчезала в огне и дыме. В те моменты самолет превращался просто в очередной горящий объект, ничем не отличавшийся от горящего грузовика или здания. Но в другие моменты эти летающие чудовища казались пришельцами из другого измерения, они ужасно шумели и попирали все законы земного притяжения.
— Почти приземлился, — заметил Сорентино.
Макгилл не слушал его, продолжая смотреть в бинокль. Тележки шасси выпустились с такой решительностью, словно приказывали посадочной полосе прильнуть к ним. Закрылки опущены, скорость, высота, угол снижения… все в порядке. Мерцающие волны теплого воздуха тянулись за четырьмя гигантскими двигателями. Макгиллу самолет показался живым и вполне здоровым.
— Видишь какие-то проблемы? — спросил Сорентино.
— Нет.
«Боинг» прошел начало посадочной полосы и устремился к обычной точке касания в нескольких сотнях ярдов от начала. Нос самолета слегка наклонился как раз перед тем, как первые основные шины коснулись взлетной полосы. Клубы серебристо-серого дыма стали возникать позади каждой группы шин, по мере того как они касались бетона и набирали за секунду скорость от нуля до двухсот миль в час. Через четыре или пять секунд после касания полосы основным шасси бетона коснулись и шины носовой стойки. Выглядело это настолько грациозно, что, казалось, прошло гораздо больше времени. Все, самолет приземлился.
Из динамика автомобиля раздался голос:
— Спасательная команда номер четыре, вперед.
Другой голос отозвался:
— Я спасательная команда номер три, следую слева от вас.
Теперь уже все четырнадцать автомобилей начали движение. Один за другим они выезжали на посадочную полосу после того, как мимо них проносился огромный лайнер.
«Боинг» поравнялся с машиной Макгилла, и у него создалось впечатление, что посадочная скорость слишком большая.
Сорентино нажал педаль газа, автомобиль взревел, выскочил на посадочную полосу и помчался вслед за «боингом».
— Эй, Энди… у него не включена реверсивная тяга, — удивился Сорентино.
— Что?..
Теперь уже и Макгилл увидел, что каскадные лопатки позади каждого из четырех двигателей были направлены вдоль линии воздушного потока, как это бывает в полете. Эти шарнирные металлические лопатки — размером с дверь сарая — не были установлены в положение, при котором они должны были отводить реактивные струи двигателей под углом вперед, как это делалось на пробеге. Вот почему самолет двигался по полосе слишком быстро.
Сорентино бросил взгляд на спидометр своего автомобиля и сообщил:
— Сто десять миль.
— Слишком большая скорость.