Тревор посмотрел на Джозайю еще раз и вдруг вытаращил глаза.

— Что там? — испуганно спросил приятель.

— Шлем-то у тебя… — шепотом ответил Тревор. Он отцепил ремешок под подбородком Джозайи и осторожно снял шлем с его головы. Тревор опасался, что под шлемом окажутся мозги вперемешку с кровью, но увидел там только потные растрепанные волосы. Тогда он повернул шлем, чтобы Джозайя увидел проходившую через всю его переднюю половину глубокую горизонтальную трещину. Через нее было видно разбитый пенопласт.

— Это могла быть твоя голова.

— Голова у меня немножко болит, но… — Джозайя ошеломленно потер лоб.

Тревор потрогал свой шлем. Теперь он готов был примириться с его существованием.

— Ну, вставай. Идти сможешь? — Тревор протянул руку, чтобы помочь другу встать.

— Слушай, глянь-ка туда, — сказал Джозайя, когда поднялся и тяжело повис на плече у Тревора. Он, прищурившись, смотрел в сторону скал, отделявших городские земли от огромного парка «Королевское ущелье».

Тревор тоже посмотрел в ту сторону. Поначалу он ничего не увидел на вершине хребта, кроме огромных валунов и корявых сосен на фоне бледно-голубого неба.

— Я не… — начал он, но потом разглядел наверху какую-то странную фигуру, стоявшую неподвижно, как скала. Мужчина это или женщина, Тревор так и не понял. Друзья смотрели секунд тридцать, но за это время фигура так и не пошевелилась.

— Непонятно, — сказал Тревор. — Ладно, пошли за твоим великом.

Велосипед лежал на земле: переднее колесо изуродовано, гнутые спицы торчали из него, как тоненькие ребра. Джозайя сидел на бордюре, пока Тревор пытался поправить колесо хотя бы настолько, чтобы велосипед можно было катить. Сначала спицы цеплялись за вилку. Потом шина соскочила и намоталась на ступицу.

— Ну, чувак, по-моему, велику досталось больше, чем тебе, — сказал Тревор. Он дал свой велосипед Джозайе, а сам поднял переднее колесо у его велосипеда и потащил, чтобы уцелевшее заднее катилось по земле.

Тут Тревор заметил, что Джозайя припадает на правую ногу, не сильно, но это потому, что опирается при ходьбе на велосипед. Двигались они одинаково медленно.

— Пусть мама отведет тебя к врачу, — предложил Тревор другу.

Джозайя отрицательно мотнул головой:

— Ничего страшного.

Некоторое время они шли молча. Потом Тревор, который до того пытался сдерживаться, прыснул.

— Ты чего? — обернулся к нему Джозайя.

— Старик, видел бы ты себя! — смеялся Тревор. — Ты сделал стойку на руках на руле!

— Правда? — заулыбался тот.

— Как свечка! В смысле, все тело стояло прямо, даже ноги!

— Я знал, что тебе понравится.

— Ой, можно подумать, ты специально!

Когда ребята отсмеялись и пошли дальше, Джозайя уже не так хромал. Они подошли к дому Тревора, подкатили велосипеды к гаражу, и Тревор набрал на цифровом замке код, которым отпиралась дверь. Та с ворчанием поднялась.

— Он все еще там, — сказал Джозайя, имея в виду фигуру на гребне горы.

Тревор сходил в гараж за биноклем. Отыскав цель и настроив окуляр, он увидел, что это все-таки мужчина, заросший длинными волосами и с пышной бородой. Он тоже смотрел в бинокль — прямо на них.

— У него тоже бинокль, — сообщил он Джозайе. — По-моему, он прямо на нас смотрит!

— Может, извращенец, — предположил Джозайя. Сложив ладони рупором, он заорал: — Чего тебе, гомик, вот этого? — Затем, повернувшись, потряс обширной задницей.

— Кончай! — Тревор толкнул приятеля.

— Ой! Локоть болит, псих!

Тревор снова приник к окулярам.

— Слышь, а рядом с ним собака какая-то, — сказал он чуть погодя. — На лайку похожа.

— Дай посмотреть! — Джозайя потянул у него бинокль.

— Может, просто строитель, — неуверенно предположил Тревор.

Джозайя настроил бинокль и вгляделся.

— Ух ты… — произнес он. — Стремный какой!

Тревор на всякий случай зашел в гараж. После того инцидента он очень не любил ничего пугающего.

29

Мальчик скрылся в гараже. Для своих лет он был маленьким, да и фотографии с водительских прав у Олафа, естественно, не имелось, но все же он понял, что нашел Тревора Уилсона. Мальчик подходил под описание: рост метр тридцать семь, вес сорок килограммов, рыжеватый блондин. Кроме того, он открыл дверь гаража по указанному адресу.

Мальчишка покрупнее все еще наблюдал за ним в бинокль. Завтра он скажет полиции, что видел странного человека на скале. Они придут сюда и найдут место, где стоял Олаф, отыщут еще немного собачьей шерсти. Ничего нового. Но если поищут как следует, доберутся до следов микроавтобуса. Вот с этим нужно что-то делать. Оставлять отпечатки пальцев на месте преступления Олаф не боялся, потому что их не было в полицейской базе данных, а попадаться в руки полиции он не собирался. Во всяком случае живым. А отпечатки протектора — дело другое. Если узор достаточно редкий, полиция сможет опознать микроавтобус, проверив его на всякий случай в то время, когда Олаф отлучится, скажем, на охоту или купить продуктов. Тогда преимущество внезапности перейдет к ним, а его Олаф никому не хотел уступать.

Толстый мальчишка опустил бинокль и сказал что-то, обернувшись к открытой двери гаража. Его приятель, Тревор, высунулся оттуда, схватил его за руку и затащил внутрь, бросив короткий взгляд в сторону Олафа. «Не любит, когда за ним наблюдают, — подумал Олаф. — Смышленый паренек».

Он осмотрел подходы к дому. Лес удобно стоял вплотную к задним дворам всех домов на этой улице. Каждый двор был обнесен двухметровым кедровым забором, в котором имелась высокая калитка, выходящая в лесопарковый пояс.

Олаф проследил, куда ведет пешеходная дорожка, что выходила к окраине, — там промежуток между кварталами и скалистой грядой, на которой он стоял, заполнял маленький, поросший травой скверик. Кроме небольшого количества деревьев, там стояла деревянная детская площадка и несколько качелей. К югу от него, справа от Олафа, находилась посыпанная галечником автостоянка. Дальше на запад к подножию холмов шла тропа. Она должна была проходить где-то рядом с тем местом, где сейчас стоял Олаф, хотя по пути сюда он никакой тропы не встретил.

Олаф вновь посмотрел на дом Тревора. Дверь гаража была закрыта, велосипеды исчезли.

Тут ему пришла в голову неприятная мысль: что, если толстяк останется у Тревора ночевать? Сыновья Олафа обожали приглашать друзей или уходить к ним сами с ночевкой. Решение Олафа убить мальчика, когда тот будет спать, означало, что ему придется действовать гораздо тише обычного. Это и так усложняло задачу, а тут еще второй ребенок в комнате… Олаф опустил бинокль, окинул взглядом ряды домов, протянувшиеся перед его наблюдательным пунктом, и вздохнул. Дело нужно сделать. И Олаф обязательно выполнит свою работу — чисто… или как получится.