— Я пройдусь в ту сторону, — сказал Фрейд. — Разделимся, чтобы увеличить наши шансы.
На самом деле он хотел побыть в одиночестве, так как Юнг действовал ему на нервы.
— Хорошо, — согласился Юнг. — А мы обойдем танцпол.
Фрейд ушел. Он чувствовал, что Юдифь где-то здесь. Пребывая в каком-то странном опьянении, он понял, что среди всех ощущаемых им запахов сильнее всего выделялся аромат из прошлого — духи Грейс, которая, находясь в образе Юдифь, бросилась в его объятия.
Толпа рассеялась. Аттракционы, мимо которых Фрейд теперь шел, казались менее популярными, чем предыдущие. Когда он поравнялся со скромной постройкой из соснового дерева, его внимание привлек плакат с надписью:
БОЛЬШАЯ ГАЛЕРЕЯ ЗЕРКАЛ —
ВСЕГО 10 ЦЕНТОВ!
Приписка внизу заинтриговала Фрейда еще больше. Под словами «Лабиринт зеркал» красными буквами было начертано: «Оставь похожесть, всяк сюда входящий».
Неуклюжая попытка перефразировать Данте. Но удивительным образом созвучная тому, что волновало Юдифь.
Фрейд решительно направился к окошечку, в котором сидела переодетая мексиканкой служащая, и протянул ей десять центов. Потом поднялся по лестнице к входу в галерею. За стеклянной дверью его ждал коридор с множеством ниш. Висевшее на стене в одном из углублений вогнутое зеркало превратило Фрейда в баварского крестьянина, а выпуклое — в Дон Кихота в очках.
Гротескное изменение пропорций собственной фигуры вызвало у Фрейда и раздражение, и приятное воспоминание о стадии зеркала, когда он еще ребенком, глядя на свое отражение, понял, что обладает отдельным телом, отличающимся от тела его матери.
В конце коридора Фрейд толкнул дверь и обнаружил лабиринт из наклонно расположенных зеркал, развешенных по стенам петляющих туннелей. Он тут же заметил бесчисленные отражения какой-то фигуры — не своей, а высокого рыжего молодого человека.
Когда Фрейд шагнул вперед, чтобы рассмотреть парня, тот исчез.
Фрейд ускорил шаг и очутился перед разветвлением коридора. Он выбрал путь налево — ведь Юдифь левша.
Миновав около полудюжины поворотов в лабиринте, он услышал чье-то прерывистое дыхание.
Красная молния пронеслась перед его глазами. Платье. Фрейд бросился за ним, натолкнулся на зеркало, обернулся и увидел отражение парня; тот схватил его за пояс, развернул спиной к себе и приставил к горлу нож.
— Я держу его, — произнес он со злорадством. — Что с ним сделать?
Фрейд стал искать глазами того, к кому он обращался. Однако видел в отражениях лишь всклокоченные волосы, темный и суровый взгляд. Больше ничего. Юдифь мелькнула и исчезла.
— Его можно убить, — произнес низкий и хриплый женский голос. Голос альтер эго Грейс.
— Вам незачем это делать, — сказал Фрейд.
— И почему же это, доктор?
— Я пришел, чтобы помочь вам. Вас преследуют сыщики. Вы должны покинуть парк.
Юдифь неожиданно появилась в зеркале, висящем прямо перед Фрейдом.
— И где же они? — спросила она, уперев руки в бедра.
Ее жесты казались театральными. Бесчисленные отражения помогли ей вновь почувствовать себя актрисой. Захватчицей.
— Здесь, в этом лабиринте. Поверьте мне.
Фрейд попытался обернуться, чтобы увидеть ее, но почувствовал, что лезвие ножа стало сильнее давить на его горло.
— Ну, так я покончу с ним? — нетерпеливо спросил рыжий.
Фрейд вздрогнул, увидев появившуюся перед ним Юдифь — настоящую, осязаемую, распространяющую одной ей присущий запах. Это была точно она, а не одно из отражений.
— Сыщики… — задумчиво сказала она. — Что они хотят?
— Они хотят помешать вам, чтобы вы не рассказали правду об отце и преступлениях, которые он совершил.
— С ними я разговаривать не буду.
Она сделала шаг назад и раздвоилась в зеркалах.
— Разговаривать надо с Грейс, — сказал Фрейд. — Ей необходима правда. Она хочет понять, что с ней произошло…
— Она не знает, чем рискует, — возразила Юдифь. — Она не знает, как сильно будет страдать.
— Вы думаете сейчас, томясь внутри вас, она не страдает?
Юдифь исчезла. Фрейд видел теперь лишь собственный профиль.
— Я должен вам открыть нечто очень важное, что изменит все, — сказал он. — Пожалуйста, пойдемте со мной.
— Пускай в ход нож, — велела Юдифь рыжему сообщнику.
«Жажда насилия», — подумал Фрейд, еще не видя, как стоящий позади него молодой человек заносит руку, чтобы ударить его. Резко согнув локоть, Фрейд ударил рыжего парня в солнечное сплетение. У того перехватило дыхание, он схватился за живот.
Фрейд сделал шаг вперед, заметил Юдифь и бросился к ней. Он думал, что уже поймал ее, но ударился о холодную поверхность нового зеркала.
— Заканчивай с ним! — крикнула Юдифь сообщнику.
Фрейд безуспешно искал ее глазами. Рыжий парень вновь занес огромный кулак, и психоаналитик приготовился к худшему.
— Так, приятель, ну-ка прекращай свои номера!
Человек в котелке — Фрейд узнал сыщика с парома — целился из пистолета в одно из отражений рыжего молодого человека.
Тот впал в бешенство и бросился с ножом на детектива. Прозвучали два выстрела. Два зеркала разлетелись вдребезги — пули попали в отражения. Рыжий сбил сыщика с ног.
Фрейд искал глазами Юдифь. На секунду ему показалось, что ее ранили. Присев на корточки, Юдифь пристально рассматривала себя в валявшихся на полу осколках зеркала. Раздробленное изображение, казалось, внушало ей ужас.
Фрейд подумал, что она сейчас переживает ощущения, противоположные тем, когда ребенок осознает истинные пропорции своего тела. В кусочках зеркала Юдифь видела человека, потерявшего форму, чувствовала, что находится во власти своей невыносимой судьбы.
Двое мужчин продолжали драться, катаясь по полу. Фрейд кинулся к Юдифь:
— Пойдемте со мной! — Он решительно поднял ее на ноги. Своим неподвижным взглядом Юдифь напоминала сломанную куклу. — Идемте!
Наконец она взяла Фрейда за руку. И они побежали, лихорадочно ища выход.
На улице они смешались с толпой посетителей.
— В той стороне должен быть выход из парка! — крикнул Фрейд.
Юдифь посмотрела в указанном направлении и не сдвинулась с места. У решетки стояли два сыщика. Через секунду их взгляды обязательно привлечет красное платье. Фрейд потянул девушку в противоположном направлении.
Она подчинилась. Агрессия, выплеснувшаяся наружу в лабиринте, ослабила ее волю. Нужно было воспользоваться этим и немедленно возобновить лечение. Быть может, он никогда больше не увидит ее в таком податливом состоянии.