— Бог мой, — не выдержала она. — Нэвин? Что там?
— Дорогу загородила какая-то машина! — Констебль нажал на гудок. — Эй, немедленно освободите проезд! — Он опять нажал на клаксон, а потом они услышали, как Нэвин открывает дверцу машины.
— Не выходи из машины! — закричал Грин.
— В машине никого нет, — ответил тот, — она пустая.
— Нэвин, — обратился к нему Грин, сжав рукой край стола, — убирайся оттуда сейчас же! Скорее садись в автомобиль и вали оттуда!
— Мне кажется… — сказал констебль, и связь прервалась.
— Констебль Нэвин? — переспросила Хейзел.
Телефонная связь оборвалась. Хейзел яростно нажимала на кнопки, но аппарат молчал.
— Бог мой… — прошептала она. — Убийца там! Там!
Отец Глендиннинг оттолкнул стул ногой, и тот с грохотом ударился о плиту. Он встал лицом к механическому мертвому рту, снова и снова повторявшему ужасные слова. Руки пастора побледнели, почти сливаясь с белыми манжетами.
— Вызывайте своего босса! — глухо выдавил он. — Немедленно.
21 ноября, воскресенье, 21:30
Кровь темными подтеками засыхала на груди и бедрах Саймона, словно он пропитался ею насквозь, совершая древний ритуал жертвоприношения. Саймон снял простыню с кровати, на которую его уложила в подвале хозяйка дома, разорвал постельное белье на полосы и обвязал обрубок пальца, однако кровь сочилась и через повязку. Он был не прочь избавиться и от чужой крови, которой оказался обязанным жизнью, однако скрепя сердце пришлось признать, что без нее сил на остаток пути не хватит. Вскоре кровотечение из пальца стало меньше.
Собирая свои вещи, Саймон заметил, что повсюду: на ступенях ведущей вверх лестницы, в коридорах дома Тамары — за ним тянется тонкий кровавый след.
Его преследовала невыносимая боль, переходящая в сладостный экстаз. Боль очищает его перед Всевышним, обращая вновь к свету Божьему, и ниспосылает надежду на милосердное прощение брата. Ведь Саймон протянул кровавую цепь до Пиктоу, а вот теперь опаздывает в Тринити-Бей. Однако, несмотря на полный крах миссии, он не имеет права на отчаяние. Надо двигаться вперед и только вперед!
В комнате Тамары Саймон переоделся, предварительно стерев кровь своими черными носками, потом сложил вещи в черный саквояж и закрепил склянки со снадобьями эластичной лентой. При виде разбитых флаконов на дне сумки жгучая боль пронзила левую руку и грудь, однако Саймон не мог себе позволить заняться ими сейчас. Все его мысли были поглощены трупом в подвале, который он уложил на кровать, будто жертву на алтарь. Саймон запомнил живое тепло ее рук и ног, оплетавших его, и внезапно подступивший холод смерти. Он почувствовал, как ее душа незримой тенью пересекла невидимую черту между двумя мирами и смешалась с другими тенями. Жаль, нет времени сотворить из ее бренного тела достойное изваяние. Странник просто изменил положение языка во рту и запечатлел в памяти тело во всем его великолепии.
Саймон огляделся. В последнее время он изменил обычной осторожности. Казалось, необходимость в ней уже отпала, но все равно он вымыл за собой чашку и поставил обратно в кухонный шкаф, а потом сходил в спальню и убрал постель. На втором этаже на первый взгляд царил порядок, который нарушала тонкая дорожка крови на полу. Оставив свет включенным, Саймон вышел во двор и направился к машине. На улице стояла непроглядная тьма — как-никак шел уже десятый час. До отправления парома оставалось два часа, а ехать до него все шесть. Однако он слепо верил, что Божья воля приведет его к цели, как вела до сего дня.
Саймон поставил саквояж в багажник, сел в автомобиль и отъехал от дома Тамары Лоуренс. Он доберется до Норт-Сиднея, успеет на паром до Сент-Джонса и, если на то будет воля Божья, вовремя появится на пороге дома Карла Смоутса, который обрадуется гостю. А пока, доехав до шоссе, Саймон включил левый поворот и выехал на автотрассу. В этот момент он заметил полицейский патрульный автомобиль, поворачивающий на подъездную дорогу к Макки-роуд. В машине сидел один человек. Наверняка у него были свои причины находиться здесь — может, живет поблизости. Но разве копы ставят на ночь полицейские автомобили во дворе своих домов?
Размышляя об этом, Саймон ехал по шоссе, и тут безошибочный инстинкт заставил его развернуть машину на темной пустой дороге. Он вновь выехал на подъездную дорогу, высматривая, где припарковался полицейский «ленд-крузер», и к тому времени, когда до дома Тамары оставалось с пол километра странник точно знал, где остановилась полицейская машина Погасив сигнальные огни, Саймон подъехал к деревьям на холме и сквозь редкие ветви увидел внизу свет фар «ленд-крузера» освещающих фасад дома Тамары. Коп дергал за ручку дверь и говорил по сотовому телефону.
Саймон задумался над тем, кто направил сюда полицейского. Он перебрал в уме все дома, в которых побывал за последние два месяца. Саймон не терпел свидетелей на своих священных ритуалах, следов нигде не оставлял. Переписку с хозяевами домов он неизменно забирал и уничтожал, а электронную почту, сохраненную в памяти компьютеров, удалял. Впрочем, страждущие всегда четко придерживались одного из его правил, которое предписывало удалять все письма в электронных почтовых ящиках за день-два до его приезда. Не раз Саймон с удовольствием отмечал, что его указания выполнялись в точности.
Возможно, Тамара позвонила кому-нибудь и предупредила о его приезде? Что еще могла сделать хрупкая женщина, когда субботним вечером обнаружила его лежащим возле машины на грани жизни и смерти? А может, заметили, что она крадет донорскую кровь из больницы, и решили проверить, для чего она понадобилась доктору дома? Но нет! Тамара его не выдала, иначе Саймон не очнулся бы в ее подвале, оплетенный трубкам и для переливания крови. Тогда почему коп ошивался возле ее дома? А полицейский тем временем вышиб дверь ногой и вошел внутрь. Не теряя времени даром, Саймон переключил автомобиль на нейтральную скорость и вышел наружу. Упираясь плечом в проем открытой двери, странник стал бесшумно толкать машину. Он толкал до тех пор, пока машина не перекрыла дорогу от дома. Ногой он подвинул ручной тормоз, и автомобиль остановился. Потом Саймон перебежал под сень деревьев, сбоку от дороги, и стал ждать.
Минуту спустя из дома вылетел полицейский и, спотыкаясь, подскочил к своему «ленд-крузеру». Саймон слышал, как тот кричит в трубку сотового телефона: «Всюду кровь…» Странник ногой нащупал небольшой камень и, взяв в руки, ощутил его тяжесть. Коп наткнулся на неожиданную преграду. Сигналит. Саймон чувствовал страх и злость полицейского, ощущал их на вкус. Наконец тот вышел из «ленд-крузера» и, заглянув в салон преграждающего дорогу автомобиля, сказал кому-то по телефону: «В машине никого нет». И в этот момент бесшумно, будто бестелесный призрак, за его спиной из темных зарослей вырос Саймон и обрушил камень на голову. Тот хотел обернуться, но последовал второй удар, после которого он, словно срубленное дерево, рухнул к ногам убийцы.
Сотовый телефон отлетел в окно машины, разбив стекло, и упал на дорогу. В наступившую тишину вдруг ворвался звонок. Саймон дождался, пока он прекратился, поднял телефон и нашел в памяти последние входящие и набранные номера. Они совпадали с тем, по которому полицейский разговаривал до удара, оборвавшего его жизнь. Код номера 705 — кажется, где-то в Онтарио, Саймон позвонил по этому номеру. Сразу же ответил встревоженный голос;