– Ну, ты даешь! Несешься по встречке ночью, под дождем, вырубив фары, в пикапе, объявленном в розыск, а рядом собака, между прочим, необученная… Не хотел бы я пойти с тобой в разведку, шизик ты скребаный!
«Все в порядке!» – заливался Элвис.
Я взглянул на Брэда. У него было явно кое-что не совсем в порядке.
Спустя какое-то время мы свернули на заправку на окраине какого-то городка. Брэд схватил щетку и принялся счищать с капота ошметки грязи, а я улегся на сиденье и свернулся калачиком, щурясь от яркого света.
Клинтон сновал между бензоколонками, помечая каждую своим автографом – вот олух необученный!
– Давай поехали! – скомандовал Брэд пять минут спустя. – Заправиться хочешь? У меня витаминчики имеются!
От витаминчика-амфетаминчика я, разумеется, не отказался. Взял у него пакетик и высыпал порошок на язык, как сухую шипучку. Я и забыл, какой у амфетамина противный привкус.
– Дай запить, – просипел я. – Быстрее! – Внезапно насторожившись, я спросил: – Куда мы едем?
Элвис заливался соловьем, умоляя кого-то любить его нежно. Брэд подпевал, но потом нахмурился.
– Лично я еду убивать мою подружку, – заявил он. – А ты едешь в Кейп-Корал.
– Брэд, куда конкретно ты намылился и почему у тебя в руке пушка? – спросил я, сделав еще один хороший глоток из бутылки в коричневом пакете.
– Хороший вопрос, – кивнул он. – Хочу пристрелить мою зазнобу. Она, похоже, скурвилась.
– А дальше что? Свалишь в Мексику?
Брэд сделал пару глотков виски и вытер рот тыльной стороной ладони.
– Не знаю, – произнес он задумчиво. – Что будет дальше, я еще не решил.
– Почему от твоего пса так воняет?
– На той неделе паршивец сожрал скунса, – ухмыльнулся Брэд. – С тех пор пердит не переставая. Настоящий сукин сын!..
Компакт с лучшими песнями Элвиса мы прослушали пару раз. За это время Брэд успел поведать мне о себе многое, причем так четко и ясно, как может вещать лишь завзятый торчок.
Брэду было двадцать девять. Последний раз он был доволен жизнью в двадцать четыре. Пять лет он мотал срок в тюрьме в Камероне, штат Миссури. Ему вменили в вину присвоение чужой собственности и хранение двадцати восьми килограммов мексиканской марихуаны.
– Марти, ты сидел? – спросил он, не отводя взгляда от «дворников», разметавших дождевые струи на лобовом стекле.
– Нет еще. – Я покачал головой.
Брэд тоже покачал головой, улыбаясь чему-то своему, невысказанному.
– Знаешь, чего мне больше всего не хватает в тюряге?
– Баб? – предположил я.
– Тьфу! – Он сплюнул.
– Наркоты?
Брэд поморщился.
– Бабы, наркота, пиво, виски, телик, боулинг – это все фуфло.
– Сдаюсь…
– Оружия… А если точнее, мне не хватало моей пушки и моего старого гончего песика.
– Надо же! – удивился я. – Ты про этого песика говоришь?
– Нет. – Покачав головой Брэд, шлепнул Клинтона по загривку. – Этот – мой новый гончий песик.
– Почему ты назвал его Клинтоном?
– Потому что он дружелюбный, непривередливый и трахает все, что движется. Даже свинью пытался употребить пару недель назад, да, малыш? Прямо как его стебанутый тезка. – Брэд глотнул из бутылки и вздохнул. – Я слышал, у вас там в Англии полным-полно ирландских террористов, но, скажу тебе, у нас тут тоже скучать не приходится. Вот, к примеру, сегодня еду я себе и еду, никого не трогаю, а тут ты под дождем трепыхаешься, будто птенец, которого выкинули из гнезда. – Он смерил меня долгим взглядом. – Прикинь, что могло случиться, реши я, что ты – подстава…
Я пожал плечами.
– Вот почему я так холю и лелею свои пушечки. У меня там, вместе с тросами, веревками и лопатами, целый арсенал, – кивнул он на накрытый брезентом кузов. – Будь готов, как говорится…
– Ты это о чем?
– О том, что может произойти в ближайшие сутки.
– Да, но на что стволы тебе там, сзади? Допустим, у меня нож, и я…
Брэд вдавил тормоза в пол, машина дернулась вправо, и не успел я опомниться, как он приставил дуло пистолета к моему виску.
– Вы, сэр, что-то сказали, или это мне показалось?
Клинтон залаял, а я проглотил подступивший к горлу комок.
– Ты из этого пистолета собираешься пристрелить свою подругу? – спросил я и поморщился, когда он дулом почесал у меня за ухом.
– Не решил еще! А неплохо было бы… Клинтон, сукин сын, заткнись! – Выщелкнув магазин, он отвел затвор и проверил патронник. – На, подержи! – Он протянул мне пистолет.
Я повертел пистолет в руках. Надежная вещь, мощная…
– Это, – объявил Брэд, – «хеклер-и-кох». Универсальный самозарядный пистолет, самый лучший пистолет на свете. Никакие «магнумы», «вальтеры» с ним не сравнятся! Это, Марти, культовое оружие, и я тебе очень рекомендую как можно скорее приобрести такое же.
– А почему пистолет называется самозарядным?
– Потому что после выстрела он автоматически перезаряжается, но, к сожалению, следующего выстрела автоматически не производит. Зато у него надежное спусковое устройство.
– А что будет, если нас остановят со всем твоим арсеналом?
– Мы убежим или сдохнем на месте. Сдаваться я, во всяком случае, не намерен.
– А пикап ты и правда угнал?
– Ну да, угнал! – кивнул Брэд. – Кстати, тебе крупно повезло. Будь я законным владельцем пикапа, я бы не позволил тебе марать сиденье мокрой задницей! Кто, кроме меня, подобрал бы тебя? Ты везунчик, Марти…
Вдали замаячили оранжевые огни городов западного побережья Флориды. Я насторожился. Наверняка по обочинам шоссе притаились в засаде, как аллигаторы в трясине, патрульные машины местной дорожной полиции, хотя из-за проливного дождя добыча им явно не светит.
– Где обитает твоя невеста? – поинтересовался я.
– В Форт-Майерсе. Гонюсь за этой стервой и обманщицей из Сент-Луиса, из самого центра Соединенных Штатов. Да и не невеста она мне больше. Будь она моей невестой, сейчас бы вот что носила на пальчике! – Он достал из кармана обручальное кольцо на блестящей цепочке. – Давай выпьем кофейку и разработаем план действий, – предложил он, сворачивая на парковку возле круглосуточной закусочной «У Терри». – Стереги машину, Клинтон!
Накатившая усталость, словно мощная волна, смыла рукотворные «дамбы», позволявшие нам обоим бодрствовать. Моргая от яркого света и едва волоча ноги, мы ввалились в зал закусочной. Тщедушного вида официантка с татуировкой в виде слезы на щеке принесла нам кофе, минералку и кусок вишневого пирога, а мы сидели, глазели в окно на дождь и молчали, как незнакомцы в купе поезда.