Не было никакого смысла пересказывать Джину мой последний разговор с администратором, скользким и беспринципным типом.
– Круто, – кивнул я.
Какое-то время мы ехали молча. Я ждал, что Джин попросит меня дать, в случае чего, показания в его защиту, мол, он никак не мог похитить Соломона Бендера, потому как в то время, когда мальчишка отправился охотиться на опоссумов, мы с ним катили на запад и находились где-то между Пенсаколой и Таллахасси.
Но пока Джина никто ни в чем не подозревал, и не было причин считать его похитителем.
Хотя, может быть, он маньяк? – мелькнула у меня мысль.
Я задумался. Впрочем, какое мне дело до прошлого и будущего Джина, ведь до дня окончательного расчета остается десять дней, до Мексики – самое большее две недели. Меньше чем через месяц осуществится моя мечта, а что там будет с Джином – мне по барабану.
Майами оказался показушным городом. Горожане, как говорится, из кожи вон лезли, лишь бы выпендриться. Жители других приморских городов тоже модничали сверх всякой меры, но по сравнению с жителями Майами они выглядели жалкими провинциалами.
– На мой взгляд, здесь проживают одни болтуны и балаболки, – буркнул Джин, когда мы проезжали мимо Мемориала жертвам холокоста. – А тебе, думаю, этот город пришелся по вкусу.
– Ничего подобного! – повысил голос я. – Я на этот город кладу с прибором…
Мы тормознули у пешеходного перехода, пропуская дряхлую пергидрольную блондинку лет шестидесяти, всю сморщенную, как печеное яблоко, но в бикини «под леопарда». Она еле-еле плелась на высоких каблуках, волоча за собой выкрашенную в розовый цвет чихуахуа, самую крошечную собаку в мире.
Когда нас обогнал велосипед-тандем, которым управляли двое стройных, загорелых юнцов с серьгами и в крошечных плавках – явно голубые, – я заметил:
– По-моему, Майами – как раз на твой вкус…
К половине третьего мы, превратив наше золото в наличные и чеки, заскочили пообедать в закусочную «У Фредди», где заказали гамбургеры и картошку фри.
– Все еще скучаешь по ней? – поддел меня Джин, вытирая с подбородка кетчуп.
– Не так сильно, как она по мне.
– Ты ее хотя бы трахнул?
– А то! – кивнул я.
– Эти шлюхи из трейлерных поселков только на это и годятся!
Я готов был послать его подальше, но вовремя прикусил язык. Как-никак до окончательного расчета всего десять дней осталось!
– Тебе лучше знать! – съязвил я. – Еще вопросы будут?
Он положил на стол пять стодолларовых купюр:
– Вот тебе аванс в счет окончательной выплаты.
– Годится! – кивнул я и протянул руку, собираясь заграбастать наличность, но он осадил меня:
– Подожди! Разменяю сотни на купюры помельче.
Я пожал плечами. Наличка есть наличка!
– Как хочешь…
Он взял четыре сотенные купюры, сунул их в свой бумажник, а вместо них положил две двадцатки.
– Джин, ты что, охренел? – вспылил я.
– Итого сто сорок, – ухмыльнулся он. – Пятьсот минус триста шестьдесят будет сто сорок. Именно триста шестьдесят ты присвоил из фондов компании, когда купил на прошлой неделе незарегистрированную монету.
Он имел в виду «Гибралтарского ангела». Я промолчал, а Джин вычел еще сотню за кров и стол.
– Грабеж средь бела дня! – покачал я головой. – Ничего себе аванс, всего сорок баксов.
– Нормально! – заметил Джин. – На пиво и сигареты хватит. Ведь цветочков ты, кажется, больше не покупаешь?
– Ты, Джин, жлоб, каких свет не видел, а я…
– Заткнись, – оборвал он меня. – На следующей неделе мы пожнем то, что посеяли. В течение десяти дней нам необходимо быть сосредоточенными, бдительными и трезвыми. Скажу откровенно: чем тяжелее нам придется сейчас, тем богаче мы станем. Отныне я должен полагаться на твои стопроцентные старание, аккуратность и неподкупность. Никаких пожаров, никаких подружек, никаких змеиных укусов. Либо так, либо – скатертью дорога. Договорились?
– Может, все-таки объяснишь, что происходит?
– Никаких объяснений. Делай, что велю, и разбогатеешь.
– Хотя бы намекни, ради какой суммы я горбачусь…
– Сколько у нас дилеров в списках А и Б?
– Сто десять или около того.
– Сто тринадцать, – поправил он меня. – Умножь эту цифру на пятнадцать тысяч. Твоя доля – где-то тридцать процентов от полученной суммы.
– Пятьсот восемьдесят тысяч пятьсот долларов, – отчеканил я.
Математика всегда давалась мне легко.
Он откинулся на спинку стула и улыбнулся, словно папаша, который гордится сыном-отличником.
– Вот тебе и ответ!
Его трюк удался. Я сидел в «тойоте» и делил шкуру неубитого медведя, покупая машины, текилу и гасиенду с видом на море. Джин любовался одномоторными самолетами, выставленными на продажу в прибрежном ангаре. Кто он на самом деле – морпех или летчик? Скорее всего, грузчик… Грузить он мастер!
Я решил, что подарю падчерице живую лошадку, любимой – бриллианты, а себе – холодильник с прозрачной дверью, чтобы всегда можно было видеть, сколько там пива. И еще тюнинговый седан «кадиллак-девилль»! В такой машине даже разбившиеся о стекла жучки смотрятся вполне сносно. Неужели я скоро снова окажусь в испаноговорящей стране? Прямо не верится! Для этого ближайшие десять дней мне только и надо, что выполнять все – ну, или почти все – приказы Джина. А если не окажусь? По спине у меня пробежал холодок. Я во второй раз за этот день принимался делить шкуру неубитого медведя. А ведь медведя-то вряд ли убьют! Ладно, мечтать не вредно…
Мы покинули Майами при солнечном свете и покатили на запад.
Миновали Суитуотер и попали под сильный ливень. Прогноз на выходные сулил жителям Флориды, южнее округа Хендри, высокую влажность, порывистый ветер и затяжные дожди, иногда сильные.
– Лето называется, – буркнул Джин, закурив.
А мне по фигу! Через пару недель у меня наступит вечное лето… Пока мы ехали под дождем, я дремал и видел во сне тропические леса в стране, где все змеи держали меня за равного. Я никогда раньше не бывал в Мексике, но зато в количестве отведал образчики тамошнего экспорта. Я говорил на языке этой страны и любил народную музыку, которую исполняют уличные оркестры-марьячи. С тех пор как между Соединенными Штатами и Мексикой установили государственную границу, в Новый Свет, этот сумасшедший дом, стремились все скрывающиеся от правосудия. В этом отношении Новый Свет напоминал мне испанские побережья, которые я хорошо знал и по которым скучал. Мое переселение в Мексику с Шерри-Ли и Энджи будет, по сути, возвращением домой.
Все прекрасно, все замечательно, но зачем я сказал Джину, будто бросил Шерри-Ли? Конспиратор хренов… Но ведь невозможно угодить всем сразу! Надо будет сказать Джину, что мне нужно вернуть Шерри-Ли кое-какие цацки, и, воспользовавшись удобным случаем, шепнуть ей, что Джин на следующие две недели загрузил меня работой на полную катушку. Но, как известно, человек предполагает, а Бог располагает!