Мы подкатили наш «лайнер» к бензонасосу, где надо было, как оказалось, расплачиваться с помощью кредитной карточки, и залили в топливные баки сто девяносто литров горючего.
Нововведение с кредиткой не понравилось Джину.
– Раньше после конца рабочего дня здесь действовала система на доверии, – заявил он.
– Я, когда беру газету в автомате, действующем на принципе доверия, тоже никогда не плачу, – заметил я. – Халяву всякий любит!
Мы заправились, Джин, постоянно озираясь, подогнал «тойоту» к мокрой от дождя взлетной полосе, где стоял «чероки», и мы погрузили в крошечную кабину золото и наши шмотки.
– Отгони машину куда-нибудь в безопасное место, – велел он, протягивая мне ключи от «тойоты».
– Щас, разбежался! – ощерился я. – Я, конечно, наивняк, но не идиот же! Валяй, отгоняй свою машину, а я подожду тебя у самолета.
Он вытер пот со своей ряшки и уставился на меня. Его узкие губы расплывались в улыбке.
– Все правильно! Халявщики на принцип доверия кладут с прибором, – усмехнулся он. – Ладно, не кури тут!
Я привалился было к крыше самолета, но отшатнулся, подумав: а что, если под тяжестью моего веса оно отвалится?
Невдалеке от берега в битву стихии с человеком вступила тяжелая артиллерия – грозовые облака. Несмотря на то что у меня над головой небо было пока еще ясное, на фюзеляж «чероки» обрушились залпы ливневого дождя. Ветер усилился и грозно завыл. Мелководье за взлетной полосой всколыхнулось, как объятая паникой толпа.
Я сел на кучу брезента под крыльями самолета и скатал самокрутку. Я вдруг понял, что чувствовали древние мореплаватели, когда пересекали океан под парусами, полагаясь на волю Всевышнего.
После каждой затяжки я все острее осознавал, что я обыкновенный смертный. В вопросах жизни и смерти иногда даже травка не помогает! Более того, я пришел к выводу, что полет на «чероки» с Джином у штурвала равносилен самоубийству. Увидев, что он рысцой приближается со стороны ближайших кустиков, я швырнул недокуренную пятку в темноту.
– Курил, что ли? – подойдя ко мне вплотную, повел он носом. – Говорил ведь! Ну, залезай.
Я забрался в кабину, где пахло потом, плесенью и… страхом. Потертые сиденья из кожзаменителя не мешало бы протереть. Ремни безопасности истрепались, а пряжки у них погнулась.
Джин обошел «чероки» кругом, качнул крылья, пнул шины, приподнял закрылки и опустил, как заправский технарь.
Довольный, он вытер капли дождя, сел в кабину, надел пластмассовые наушники и улыбнулся.
– Удобнее, чем в вашем «Бритиш эруэйз», не находишь?
– У нас на «Бритиш эруэйз» классные летчики, а ты, похоже, всего лишь любитель! – парировал я.
Он потер руки, кинул взгляд на приборный щиток, улыбнулся.
– Ну прямо пианист-виртуоз перед началом концерта! Ладно, поехали, электрорубильник – в порядке, топливо – под завязку, я, конечно, не профи, но и не профан, – хохотнул он. – Короче, все путем.
– Все путем – это как? – решил я уточнить. – Что ты хочешь этим сказать?!
– Заткнись на хрен и не мешай пилоту. – Джин протянул мне белый пластмассовый анемометр. – Высунь эту штукенцию из окна и дай мне знать, когда скорость ветра упадет до сорока пяти километров в час или около того.
Я сделал, как было велено.
Как ни странно, Джин как будто и в самом деле разбирался в показаниях хитромудрых приборов, но, с другой стороны, он враль, каких мало. Достаточно вспомнить его байки о войне, в которой он не участвовал.
– Все тип-топ! – объявил он. – Дроссель включен на четверть, топливный насос – на максимуме, горючее – в норме. Поехали!
Я услышал хлопок, похожий на вспышку в карбюраторе машины. Мотор чихнул, выплюнув облачко сизого дыма, пропеллер стремительно завертелся…
В одной руке я держал анемометр, другой удерживал на голове наушники, в которых раздавался голос Джина.
– Какова скорость ветра? – крикнул он.
– Сорок… тридцать пять… сорок. Джин, давай лучше поедем на машине!
Трехколесный самолетик с задней опорой раскачивался и подрагивал. Думаю, если бы не наше золото, его бы унесло в океан.
– Какая скорость?
– Сорок… сорок пять… по-прежнему сорок пять… Ты, по-моему, маньяк!
– Это по-твоему, – буркнул он, – но тебе лучше не злить меня. Взлетим, когда снова будет тридцать пять.
Миниатюрные «дворники» не справлялись с потоками дождя, заливавшими плексигласовый козырек кабины. С правой стороны взлетной полосы бурлили волны, а на западе, как шквал заградительного огня, полыхали молнии.
– Джин, а где мой парашют?
– Ну ты даешь, командир! – рассмеялся Джин. – У нас нет парашютов!
– Как так! А если…
– Кончай! – оборвал он меня. – Какова скорость ветра?
– Сорок.
– Ладно, сойдет, – объявил он и выжал штурвал на себя.
«Чероки» покатил по взлетной полосе. Джин дал полный газ, и самолет начал набирать скорость, невзирая на сильный лобовой ветер.
Я уперся руками в приборный щиток и откинулся на спинку сиденья. Спустя минуту мы взмыли над землей и понеслись над бушующей водой. Джин взял курс на запад. Чем выше мы поднимались, тем меньше оставалось шансов, что мы рухнем в воду. В наушниках зазвучали обрывки разговоров авиадиспетчеров и штурманов – они, судя по всему, всполошились, когда обнаружили на радарах наш самолет.
Джин щелкнул тумблером, и на приборной панели осветился какой-то сложный прибор. Он щелкнул другим и включил освещение в кабине.
– Посмотри, нет ли под сиденьем географического атласа?
Я пошарил под сиденьем и вытащил атлас производства компании «Рэнд Макнэлли», специализирующейся на картографических изданиях.
– Прекрасно. Найди Эверглейдс-Сити. Нам надо держаться Сорок первого шоссе. Когда долетим до Неаполя, повернем на север и полетим над Семьдесят пятым.
Я обомлел. Похоже, в этой нелепой стране пилотажное свидетельство, как и право на ношение огнестрельного оружия, дают кому попало. Это же надо!
– Где твой план полета? Где твои аэронавигационные карты? – вспылил я. – Нельзя же, в конце концов, лететь в Мэриленд по дорожному атласу!
Джин закурил, потом сказал:
– Какой-то козел из Федерального управления гражданской авиации засек нас на радаре и теперь ведет. С минуты на минуту последует запрос о том, кто мы такие, куда путь держим, а я по известным причинам отвечать не собираюсь. Короче, держим курс на Форт-Майерс. Там в небе полно самолетов, и мы затеряемся в общем потоке. Когда вырвемся оттуда, включим автопилот и отдохнем до самого Вэйкросс-Вэр. – Джин смерил меня многозначительным взглядом. – Тебе полагается отвечать: «Есть, мистер Ренуар!» – поскольку я все-таки летчик, а ты в пасмурный день даже на своих двоих не найдешь дорогу домой.