– Внутренний этап?
– Мы слоняемся без дела внутри здания. Потом выбираемся наружу. И прямиком в парк. – Гладиатор повернулся к Бернадетт спиной и пошел по холлу, увлекаемый похожей на сосиску таксой.
– На улице дождь, – бросила она ему вслед.
– Переживем, – ответил он через плечо.
– Спасибо, что помогли… – Она умолкла, не зная, как к нему обратиться. – Я вам признательна.
Гладиатор взметнул свободную руку, словно салютуя.
– Зовите меня Авги, – крикнул он, не оборачиваясь и не останавливаясь, и скрылся из глаз, спустившись по лестнице в конце холла.
До нее дошло, что он ничего не сказал про то, что у нее разные глаза, и оценила это. Войдя к себе, она закрыла дверь на запор.
Ее мысли вернулись к монаху, носившему одеяние францисканца. «Два мужика со странностями за один вечер», – произнесла Бернадетт про себя, закрывая дверь на цепочку, и тут же выбросила священника из головы. Про второго чудака она по крайней мере знала, как он выглядит.
Въехав со Смит-авеню на Высокий мост через реку, Крис Станнард следила за фарами его старенького «вольво» в зеркало заднего вида собственного «лексуса». За Божью работу не так-то много платят. И как только можно при такой скромной жизни воротить нос от конверта, набитого наличкой? Забудем про Бога. Зато с деньгами возможно все – и мужик этот поступил здраво, признав такую реальность. Здорово, что она настояла, чтобы он забрал деньги.
Ее угловая каморка была одной из шести квартир, которые возвели над сложенными из кирпича помещениями магазинов и лавок первого этажа. Оба поставили машины перед витринами и обошли здание со двора, войдя в него по огороженной лестнице. По коридору они шли рядом, пока Крис не остановилась у последней двери. Двери других квартир были выкрашены в темные цвета, а эту покрывал глянцевый слой белой эмали. Даже дверная ручка была выкрашена в белый цвет. Возясь с ключом, она вдохнула ненавистный запах. Когда открыла дверь квартиры и распахнула ее, запахло еще сильнее.
Переступив через порог, Крис, сморщив носик, сказала:
– Извините за эту вонь.
– Что это? Знакомый запах.
Крис включила свет.
– Прямо под нами салон красоты.
– Моя мать когда-то устроила парикмахерскую прямо у нас на веранде.
– Интересно, – сказала она. И подумала: «Маменькин сынок опять подал голосок».
– А что еще внизу?
Крис сбросила туфли.
– Кофейня. Тоже воняет, особенно утром, зато вечерами по средам у них живой джаз. Еще фотогалерея. Студия керамики. Эти классно работают. Вон, видите, я там кое-что купила.
Квартиркой своей она гордилась: из ничего сделала конфетку. Жилье было не больше приличной спальни, именно так она его и обставила. Вместо обычного раздвижного дивана или занудной кушетки водрузила массивную кровать на колесиках с изогнутым деревянным изголовьем, упертым в центр одной из стен. По обеим сторонам кровати стояли подобранные в тон ночные тумбочки с настольными лампами – тоже в тон. Большую часть противоположной стены занимали шесть двойных окон. Кухню скрывала складная ширма, а ванная комната располагалась за дверью в углу комнаты. Все белое. Не белое с налетом старины или беловатое, а самое что ни есть ослепительно белое – цвет, которым обычно красят потолки. Стены и все деревянное было покрыто этой режущей глаза белизной, так же как и покрывало на постели, жалюзи, наполовину приспущенные на окнах, и отгораживающая кухню ширма. Почти весь деревянный пол покрывал пушистый белый ковер. Даже обожаемая ею керамика – приземистые кувшины с крышками и вазы, похожие на слишком разросшиеся алтеи, – вся была потолочно-белой.
Мужчина сделал пару шагов и скинул намокшие ботинки.
– Как я понимаю, цвет вам не нравится. – Крис швырнула ключи с сумочкой на единственный предмет мебели, не предназначенный для сна, – кресло с высокой спинкой. Белое. – Вам, верно, кажется, что вы опять попали в больницу.
Он прошел на середину комнаты.
– У меня такое ощущение, будто я плыву.
– На облаке?
– Нет, в облаке.
– Этого-то я и добивалась, – с довольной улыбкой сообщила Крис. Зайдя за кухонную ширму, она выдвинула ящик под разделочным столом, взяла оттуда белое полотенце. Снова обошла ширму и бросила полотенце гостю: – Ловите!
Он подхватил полотенце и вытер им голову.
– Не боитесь подцепить какую-нибудь грязь?
Крис подошла к окну и до конца опустила шторки. Дождливая ночь исчезла за белым.
– Все в моей жизни, за этими четырьмя стенами, замарано, запачкано и запутано. Хотелось места чистого и простого. Белого убежища.
– Понимаю, – кивнул он.
– Почему-то я знала, что вы поймете. – Выпустив из рук шнур жалюзи, она повернулась и пошла к нему, протягивая руку: – Давайте-ка мне ваш блейзер.
Он выбрался из промокшей шерсти и перекинул блейзер через руку.
– Со мной все в порядке.
Взяв у гостя полотенце, Крис повесила его на батарее под окнами. Интересно, подумала она, что у него такое в блейзере, чего он не захотел ей показывать? Бумажник с удостоверением личности? Отвернувшись от батареи, она смотрела, как он кончиками пальцев расчесывал и взбивал свои кудри.
– Не очень подходит для детей, – произнес он, продолжая оглядывать квартиру.
– Что? – Скосив глаза вниз, она расстегнула халат, под ним у нее был топ с глубоким вырезом, и ей хотелось, чтобы он его увидел.
– Разве вы не собираетесь взять с собой маленькую дочку, когда уйдете от мужа? Вы не здесь будете жить?
Крис сбросила халат и швырнула его на батарею рядом с полотенцем.
– Давайте сейчас не будем говорить о моей дочери. – Помолчав, она добавила, уже несколько смягчившись: – Она на выходные поехала к моей сестре. Играет с ее детишками, весело проводит время, как и положено ребенку.
Крис снова скользнула за ширму и, порывшись в ящике, отыскала штопор и достала из холодильника бутылку. Не очень-то хорошее шардоннэ, но, как ей казалось, маменькин сынок не заметит разницу между бутылкой доброго вина и разливным пойлом. Вытащив пробку, она взяла два бокала и наполнила их. Один из них протянула ему, и они звонко чокнулись.
– Око за око, – произнесла она.
Он предложил свой тост:
– Жизнь за жизнь!
– Жизнь за жизнь! – Крис поднесла бокал к губам.
Она сделала хороший глоток, он только пригубил.
– Ваш муж… где он сейчас?
– Уехал из города. Отправился с приятелями поиграть в гольф. Вернется не раньше следующей недели. – Она сделала еще глоток и указала бокалом на кровать: – Садитесь.