– В этом нет необходимости, – сказал Шамрон. – Но как бы мы ни сыграли, окончание этой истории будет скверным. У нас есть соглашение с французами не действовать на их территории без предварительной консультации. Это соглашение мы все время нарушаем при молчаливом понимании со стороны наших братьев во французских спецслужбах. Но молчаливое понимание – это одно, а когда вас ловят за руку – другое.
– Так что же мне им сказать?
– Я рекомендую как можно ближе придерживаться правды. Мы сообщим им, что одного из наших агентов захватила палестинская террористическая ячейка, действующая в Марселе. Мы сообщим им, что этот агент находился в Марселе, где расследовал взрыв бомбы в нашем посольстве в Риме. Мы сообщим им, что у нас есть достоверное доказательство того, что сегодня в семь часов вечера Париж станет объектом выступления террористов. Кто знает, если французы достаточно громко объявят тревогу, это может вынудить Халеда отложить или отменить нападение.
Премьер-министр посмотрел на Льва.
– А как обстоит дело с остальной командой?
– «Верность» пересекла границу международных вод. Единственный оставшийся на французской земле – это Габриэль.
Премьер-министр нажал кнопку на своей телефонной консоли.
– Соедините меня с президентом Франции. И вызовите переводчика. Я не могу допустить недопонимания.
* * *
Президент Французской республики в этот момент встречался с канцлером Германии в пышном Парадном зале Елисейского дворца. В зал тихо вошел помощник и что-то прошептал ему на ухо. Глава Франции не мог скрыть раздражения от того, что его прерывает ненавистный ему человек.
– Это что, не может подождать?
– Он говорит, это по неотложному вопросу, связанному с безопасностью.
Президент встал и посмотрел на канцлера.
– Прошу извинить меня, канцлер!
Высокий и элегантный, в темном костюме, француз вышел вслед за своим помощником в личную приемную. Через минуту туда был переключен телефонный звонок.
– Добрый день, господин премьер-министр. Насколько я понимаю, это звонок вежливости?
– Нет, господин президент. Боюсь, я узнал о большой опасности, грозящей вашей стране.
– Я полагаю, это террористическая угроза?
– Да, именно так.
– Насколько близкая? До нее недели? Дни?
– Часы, господин президент.
– Часы? Почему же мне сообщают об этом только сейчас?
– Мы сами только что узнали об этой угрозе.
– Вам известны какие-либо оперативные подробности?
– Только время. Мы полагаем, что некая палестинская террористическая ячейка намерена нанести удар сегодня вечером, в семь часов. Целью является скорее всего Париж, но мы в этом не уверены.
– Пожалуйста, господин премьер-министр, скажите мне все, что вам известно.
Премьер-министр говорил две минуты. Когда он умолк, президент Франции сказал:
– Почему у меня сложилось впечатление, что мне рассказали только часть истории?
– Боюсь, нам только часть и известна.
– Почему вы не сказали нам, что преследовали подозреваемого на французской земле?
– Не было времени для официальной консультации, господин президент. Преследование велось по горячим следам.
– А как вы поступили с итальянцами? Вы сообщили им, что нашли подозреваемого во взрыве бомбы на итальянской земле?
– Нет, господин президент, мы ничего им не сообщали.
– Удивительно, – произнес француз. – У вас есть фотографии, которые могли бы помочь нам установить личность потенциальных террористов?
– Боюсь, что нет.
– Я полагаю, вы не захотите прислать нам фотографию вашего пропавшего агента?
– В данных обстоятельствах…
– Я так и думал, что получу от вас подобный ответ, – сказал француз. – Я отправляю к вам моего посла. Убежден, что он получит полную и откровенную информацию по этой проблеме.
– Безусловно, господин президент.
– Что-то говорит мне, что это дело будет иметь последствия, но сейчас прежде всего – главное. Я буду на связи.
– Удачи, господин президент.
Глава Франции с треском положил трубку и посмотрел на своего помощника.
– Немедленно созовите группу «Наполеон», – сказал он. – А я разберусь с канцлером.
Через двадцать минут после того, как президент Франции положил трубку, он уже сидел на своем обычном месте за столом заседаний в зале Мюрата. Вокруг него сидели члены группы «Наполеон», команды, созданной из высших чинов разведки и службы безопасности, а также кабинет министров для принятия решений при неминуемой угрозе родине. На другой стороне большого стола сидел премьер-министр. Между ним и президентом стояли роскошные медные часы с двойным циферблатом. Они показывали четыре часа тридцать пять минут.
Президент открыл совещание, пересказав вкратце то, что он только что узнал. После этого несколько минут шли жаркие дебаты, так как источник информации – израильский премьер-министр – был явно непопулярной фигурой в Париже. Тем не менее, в конце обсуждения все члены группы пришли к заключению, что угроза слишком реальна и ее нельзя игнорировать.
– Нам явно необходимо, господа, повысить уровень опасности и принять меры предосторожности, – сказал президент. – До какого уровня мы повышаем опасность?
После нападения Аль-Каиды на Всемирный торговый центр и Пентагон правительство Франции разработало цветную систему кодов четырех уровней, аналогичную той, что существует в США. В тот день указатель стоял на Оранжевом уровне, то есть втором – ниже был только Желтый. Когда указатель стоит на третьем, Красном, уровне, большие пространства французских аэротрасс автоматически закрываются и дополнительные меры предосторожности принимаются на транспорте и на французских архитектурных памятниках, таких как Лувр и Эйфелева башня. При самом высоком уровне – Малиновом – страна будет, по сути, закрыта, включая подачу воды и электроэнергии. Никто из членов группы «Наполеон» не был готов пойти на такое, исходя из предупреждения израильтян.
– Объектом атаки будут скорей всего израильтяне или евреи, – сказал министр внутренних дел. – Даже если это будет нечто вроде римского масштаба, установление Малинового уровня опасности было бы не оправдано.
– Согласен, – сказал президент. – Поднимем уровень до Красного.
Пятью минутами позже, когда заседание группы «Наполеон» было закрыто, французский министр внутренних дел, выйдя из зала Мюрата, появился перед камерами и микрофонами.
– Дамы и господа, – начал он, лицо его было мрачно, – правительство Франции получило достоверное, по его мнению, доказательство того, что этим вечером в Париже будет совершен террористический акт…