– Читали, сэр.
– А теперь вот Ван Гог. – Зизи снова обратил взгляд на картину. – Эндрю сказал мне, что у вас есть на нее цена.
– Да, мистер аль-Бакари. И мы считаем, вполне разумная.
– Как считаю и я. – И он посмотрел через плечо на герра Верли, банкира: – Как вы думаете, вы сможете найти восемьдесят пять миллионов где-нибудь на наших счетах, Манфред?
– Я думаю, это вполне возможно, Зизи.
– Значит, мы договорились, мистер Ишервуд. – И, посмотрев на Сару, сказал: – Я забираю ее.
В 16.53 команда невиотов сообщила Габриэлю, что переговоры перешли на нижний этаж и что Ишервуд обсуждает сейчас с герром Верли и Абдулом и Абдулом проблемы оплаты и перемещения картины. Эти переговоры продлились немногим более часа, и в 18.05 поступила «молния», что мистер Бейкер и компания пересекают темный двор, направляясь к машинам, оставленным на Дьюк-стрит. Следом за ними выехал Эли Лавон. В течение нескольких минут казалось, что они направляются к особняку в Мейфэре, но к 18.15 стало ясно, что мистер Бейкер и его компания направляются назад на Хитроу, откуда вылетят в неизвестном направлении. Габриэль приказал Лавону прекратить преследование. Ему не важно было, куда направляется сейчас мистер Бейкер. Он знал, что все они снова встретятся, и скоро.
Видеозапись поступила в 19.45. Она была сделана камерой, вмонтированной в дальний угол демонстрационного зала, над пейзажем Клода Монэ. Габриэль стал ее просматривать, и у него создалось впечатление, будто он сидит в ложе высоко над сценой.
«…Это Сара Бэнкрофт, наш помощник директора. Это благодаря Саре мы все собрались здесь сегодня».
«…Значит, мы договорились, мистер Ишервуд… Я забираю ее…»
Габриэль остановил запись и посмотрел на Дину.
– Вы продали ему одну девушку, – сказала она. – Теперь вам остается лишь продать другую.
Габриэль включил аудиозапись встречи Ишервуда с Эндрю Мэлоном и нажал на кнопку «Воспроизведение».
«Это деньги не Зизи. Это мои деньги. А чего Зизи не знает, не причинит ему боли».
«А если он это выяснит? Он бросит вас в Пустом квартале и предоставит стервятникам обгладывать ваши кости».
Разоблачение Эндрю Мэлона поступило в штаб-квартиру «ААБ-холдинга» в Женеве в следующий четверг в 10.22. Оно было адресовано «Мистеру Абдуле Азизу аль-Бакари, эсквайру» и доставлено курьером-мотоциклистом в форме местной женевской службы доставки. Отправителем была мисс Ребекка Гудхарт из Эрлз-Корта в Лондоне, но проведенная охраной «ААБ» проверка выявила, что под фамилией мисс Гудхарт скрывается анонимный доносчик. Не обнаружив ни радиологического, ни биологического, ни взрывного материала, пакет направили Вазиру бин Талалю. Он пролежал в его кабинете до конца пятницы, когда бин Талаль вернулся в Женеву после однодневной поездки в Эр-Рияд.
У него были другие, более срочные, дела, поэтому он вскрыл конверт лишь почти через восемь часов. И тотчас пожалел о том, что не сделал этого раньше, так как утверждения были весьма серьезны. По крайней мере в девяти случаях Эндрю Мэлон, согласно словам мисс Гудхарт, получал вознаграждения в нарушение своего контракта о служении Абдуле Азизу аль-Бакари. Это подтверждалось пакетом соответствующих доказательств, в том числе документами о банковских поступлениях, налогах и личными е-мейлами, снятых с домашнего компьютера Мэлона. Бин Талаль тотчас позвонил в особняк своего начальника на Женевском озере и к девяти вечера положил документы на стол перед разгневанным Зизи аль-Бакари.
В тот же вечер, в одиннадцать часов по лондонскому времени, бин Талаль позвонил Мэлону в Найтсбридж и велел прилететь в Женеву первым же самолетом. Мэлон возразил, что у него есть предварительно взятые обязательства – да к тому же, ради всего святого, это конец недели, – тогда бин Талаль дал ему понять, что вызов его не подлежит отмене и неявка будет расценена как серьезный проступок. Этот звонок был записан командой невиотов и немедленно передан Габриэлю в конспиративный дом в Суррее вместе со звонком Мэлона в «Бритиш эйруэйз» десятью минутами позже, когда он дрожащим голосом просил зарезервировать ему место на рейс в 8.30 утра в Женеву.
Эли Лавон зарезервировал себе место в том же самолете. По прибытии в Женеву обоих мужчин ждали разные машины: Мэлона – черный «мерседес» с одним из шоферов Зизи, а Лавона – забрызганный грязью «опель» с курьером из женевской резидентуры за рулем. Лавон приказал bodel дать «мерседесу» разгон. В результате они подъехали к особняку Зизи через несколько минут после Мэлона. Они нашли на улице в некотором отдалении место для парковки, но ждать им пришлось недолго, так как двадцать минут спустя из дома появился Мэлон – бледный как полотно.
Он поехал обратно в аэропорт и зарезервировал себе место на ближайшем самолете, вылетающем в Лондон, что должно было произойти в пять часов. Лавон поступил так же. В Хитроу мужчины расстались: Лавон поехал в Суррей, а Мэлон – в Найтсбридж, где сообщил жене, что если он в самый короткий срок не достанет четыре миллиона фунтов, Зизи аль-Бакари собственноручно сбросит его с высокого моста.
Это происходило в субботу вечером. К следующей среде Габриэлю и остальным членам его команды стало ясно, что Зизи ищет нового престижного консультанта по искусству. Ясно было и то, что он уже положил глаз на кое-кого, так как Сара Бэнкрофт, помощник директора галереи «Изящное искусство Ишервуда» в Мэйсонс-Ярд, район Сент-Джеймс, попала под прицел.
Она начала смотреть на них как на приятелей. Они ехали с ней в метро. Они расхаживали по Мэйсонс-Ярд и болтались на Дьюк-стрит. Они следом за ней отправлялись на ленч, и один из них каждый вечер ждал ее в ресторане «У Грина», когда она заходила в бар с Оливером и ребятами, чтобы выпить. Они сопровождали ее на аукцион «Сотбис» и смотрели, как она копается в безотрадном содержимом торгового зала. Они даже совершили с ней долгую поездку в Девон, где она уговорила сухого мелкого аристократа расстаться с прелестной венецианской «Мадонной с младенцем», за которой уже несколько лет охотился Ишервуд.
– Зизи нацелился на вас, – сказал ей Габриэль в понедельник днем в коротком телефонном разговоре. – Это лишь вопрос времени. И не волнуйтесь, если, когда вечером придете домой, вам покажется, что ваши вещи не совсем на своем месте. Сегодня утром Шаруки забрался в вашу квартиру и обыскал ее.
На другой день прибыло первое подношение – часы с бриллиантами от Гарри Уинстона. К коробке, обернутой в подарочную бумагу, была прикреплена написанная от руки записка:
«Благодарю за найденную „Маргариту“. Вечно признательный – Зизи».
На другой день пришли серьги от «Булгари». Потом – двойная нитка жемчугов «Микимото». В четверг вечером, перед самым уходом Сары с работы, поступил золотой браслет в виде цепи от «Тиффани». Она надела его на правое запястье и отправилась в ресторан «У Грина», где Оливер стал неуклюже за ней ухаживать.
– В другой раз, – сказала она, поцеловав его в щеку, – но не сегодня. Будь милым мальчиком, Оливер, проводи меня до метро.