Картотека стояла на краю прилавка. Белые пластиковые карточки с названиями высовывались наружу: «Аэропорт», «Бизнес-бизнесу», «Промышленность», «Коммивояжеры», «Туристические агенты».
– Я туристический агент Том Альтман. Мы с вами несколько раз говорили?..
– О, вы, наверное, говорили с моим парнишкой, Анжело. Я здесь только по субботам, держу оборону.
– Точно, Анжело, теперь я вспомнил. Послушайте, я взял напрокат фургон, чтобы отправить семью в Диснейленд…
– Диснейленд – наше самое посещаемое место. Ничего нет приятнее, чем выйти из самолета, загрузиться в одну из моих малышек и отправиться к Мышиному городу. – Его ухмылка, искренняя и беззаботная, вызвала у Тима зависть.
– Должно быть, это потрясающе.
– Мои таскают меня туда по два раза в год. А у вас есть дети? – Улыбка сошла с его губ, когда он увидел выражение лица Тима.
– Нет. Моя старушка в последнее время что-то несговорчива, если вы понимаете, о чем я.
– Поверьте мне, знаю я эту песню. – Он подмигнул и локтем указал на фотографии в рамках. – Я ее слышал столько раз.
Тим засмеялся вместе со Стэном.
– Итак, Том Альтман, чем я могу вам помочь?
– Я проезжал мимо, увидел вашу вывеску и вспомнил, что у меня есть клиент, которого я отправил на вашей машине и который так и не заплатил мне арендную плату. Сумма небольшая, но в последнее время это происходит со мной все чаще и чаще. Не могли бы вы назвать общую сумму за аренду, чтобы я мог предъявить счет?
– Это не проблема, – Стэн вытащил огромную книгу, похожую на тюремный журнал, и положил ее перед собой. – Имя и дата?
– Дэниэл Данн. 21 февраля.
– Давайте посмотрим… – Стэн, высунув язык, просмотрел страницу. – Не вижу.
– Попробуйте двадцать второе.
– А, вот. Он взял напрокат один из моих эконолайнов и вернул его к восьми часам. Это 62 доллара 41 цент, – он снова с гордостью улыбнулся. – Здесь, в «Вэн-Мэн» мы записываем каждый цент!
– Вы берете плату за пробег? Мы заплатили больше ста баксов.
– Мы не берем за пробег, если он не превышает ста миль в день. Давайте посмотрим – он снова высунул язык и начал нажимать на кнопки калькулятора, который он вытащил из набитого сверх всякой меры нагрудного кармана. – Пятьдесят семь. Извини, друг.
– Помнится, он сначала взял напрокат другой фургон, но вернул его, потому что у того стучал мотор.
– Это случается. Стук – это неприятно.
– Может, он больше наездил на том фургоне, и общий пробег перевалил за сотню долларов?
– Сомневаюсь, если он его вернул.
– Вы не могли бы это проверить?
Во взгляде Стэна появилось легкое подозрение.
– Простите, просто у туристических агентств дела обстоят не очень… Интернет и так далее… Я должен проверить каждый цент. – Тим подумал, что человек, который держит свои записи в тюремном журнале, должно быть, ненавидит компьютеры.
Стэн чуть заметно кивнул. Его пухлый палец прошелся по странице вниз, потом обратно:
– Вот. Шесть миль. – Он сочувственно нахмурился. – Извините.
– Ничего. В любом случае вы мне очень помогли.
Они снова пожали друг другу руки.
Тим с минуту посидел в своей машине, размышляя. Аист приехал к Дебуфьеру в фургоне. Скорее всего, он взял фургон, потом вернулся домой и загрузил в него свою сумку с техническими приборами. Он, наверное, не брал с собой сумку, когда арендовал фургон; она была чертовски заметной, тем более Аист еле-еле мог ее поднять. Он припарковал машину подальше от офиса Вэн Мэна, чтобы никто не мог ее опознать. Вряд ли Аист оставил свои любимые игрушки без присмотра, пока заполнял геморройные бумажки.
«Я даже отдал обратно первый фургон, который они мне дали, потому что тот издавал отчетливый стук».
Такой одержимый перфекционист, как Аист, развернул бы фургон и отдал его, как только услышал стук. Почему ему понадобилось проехать три мили, чтобы услышать стук?
Потому что он ездил куда-то еще, совершал какую-то короткую поездку, – например, мог заехать домой, чтобы захватить свою черную сумку.
Потом он вернулся к Вэн Мэну и поменял фургон.
Шесть миль.
Три мили до дома Аиста и обратно.
Три мили от агентства «Вэн-Мэн».
Тим стал ездить по расширяющейся спирали, вспоминая то, что ему было известно об Аисте. Ему попалась на глаза вывеска аптеки, и он заехал на стоянку.
«Вообще-то это не ваше дело, но это называется „синдром Стиплера“».
Аист принимал много лекарств, которые отпускались по рецепту, но он вряд стал бы покупать их в соседней аптеке, если он вообще покупал их в аптеке.
Тим закрыл глаза.
Дом Аиста находится где-то в радиусе трех миль отсюда.
«…Расстройство соединительных тканей, которое поражает ткани вокруг костей, сердца, глаз и ушей».
Где-то у окулиста должна быть история болезни Аиста, но опять-таки Аист не стал бы оставлять много записей о себе поблизости от дома. К тому же его очки выглядели так, словно он не менял их с 60-х.
Тим начал все с начала, обдумывая банальные, кажущиеся незначительными детали. Чем люди занимаются возле своего дома? Чем таким, о чем остаются записи?
Продуктовый магазин. Почта. Библиотека.
Плохо. Сложно. Сомнительно.
Тим снова открыл глаза и расстроенно сжал руль. Ему на глаза попался желто-синий знак на противоположной стороне стоянки. Он почувствовал прилив сил, и в голове его что-то щелкнуло.
«Время от времени я беру напрокат черно-белые фильмы, когда не могу уснуть».
Он вышел из машины, ускоряя шаги по мере того, как приближался к «Блокбастеру». Табличка на двери сообщала, что пункт проката открыт до полуночи, но коллекция черно-белых фильмов, мягко говоря, оставляла желать лучшего. Даже Тим, который ненавидел голливудское старье, видел большинство из двух десятков жалких черно-белых фильмов, стоявших на полках.
У прыщавого парня за прилавком кепка была надета козырьком назад; он сосал чупа-чупс.
– Где здесь можно взять напрокат старые черно-белые фильмы?
– Не знаю, приятель. Зачем они тебе? Мы только что получили нового «Властелина колец».
От чупа-чупса рот у него был зеленым.
– Здесь есть менеджер?
– Да, приятель. Это я.
– Есть здесь еще какой-нибудь видеопрокат?
Парень пожал плечами. К ним подошла клиентка с кучей пирсинга на лице и спросила, опершись на прилавок:
– Вы фанат старых фильмов? Сходите в «Киносенсацию».