— И все-таки какое отношение это имеет к Тиберию? — спросил Пейн.
— Самое прямое, юноша, самое прямое! Видите ли, структура религии Древнего Рима была заимствована непосредственно из Греции, похищена с высот Олимпа. Существует даже термин «interpretatio Romana», означающий римское понимание того или иного явления. Корни ее уходят в третий век до нашей эры, когда римляне, по сути, стянули у греков их религию и сделали ее своей собственной. До того миром управлял Зевс, теперь им стал управлять Юпитер — тот же бог, но с римским именем. Посейдон сделался Нептуном, Аид — Плутоном, Эрот — Купидоном и так далее.
Бойд огляделся по сторонам, чтобы удостовериться, что все хорошо его поняли.
— Без сомнения, переход такого рода требовал определенного инкубационного периода. Из того, что правительство желает, чтобы народ исповедовал официальную религию, автоматически не следует, что он будет это делать. Кроме того, нельзя забывать, что большинство римских граждан вовсе не были римлянами в прямом значении слова. Видите ли, Древний Рим представлял собой нечто вроде громадного плавильного котла, в котором под одним имперским штандартом смешивались многочисленные и весьма разнородные культуры. К несчастью, в отличие от Соединенных Штатов, куда их граждане, как правило, прибывали по собственной воле, у большинства жителей Римской империи никакого выбора не было. Греки, галлы, британцы, евреи были покорены римлянами и насильственно ассимилированы, так же как египтяне, иллирийцы и армяне. Ко времени прихода Тиберия к власти в четырнадцатом году Римская империя протянулась от Северной Атлантики до Красного моря.
— «Земли, иссушаемые солнцем или круглый год покрытые снегом», — процитировала Мария. — Так писал Тиберий в свитке. Он говорит, что необходимо совершить нечто потрясающее, так как империя стала слишком велика и ею тяжело управлять.
— И этим потрясающим должно было стать мнимое распятие Христа?
Бойд кивнул, радуясь, что Пейн начал хоть что-то понимать.
— Как я уже говорил, умные люди пользовались силой религии на протяжении столетий. Одно дело — держать народные массы в повиновении с помощью страха телесных наказаний, и совсем другое — грозить им вечными муками ада. Тиберий, естественно, не мог воспользоваться названным инструментом, так как большинство римских простолюдинов, особенно тех, что жили на дальних границах империи, верили совсем в других богов, нежели он. Поэтому реальной духовной власти над ними он никогда не имел. А следовательно, и над их имуществом.
— Ну вот, — признался Пейн, — теперь я начинаю понимать. Он мог объединить всех, только заставив поддерживать нечто одно. И так как они никогда не объединились бы во имя Рима, он решил дать им альтернативу. Нечто такое, во что они смогли бы поверить.
Бойд кивнул.
— Тиберий создал христианство с одной целью — получить полный контроль над подданными империи. Он знал о волнениях в Иудее и решил, что лучший способ успокоить евреев — это дать им давно обещанного мессию. А стоит евреям поверить в Христа, как Тиберий отнимет у них мессию и получит контроль над новой религией.
— Каким образом? — спросил Альстер. — Ведь Иисус должен был принимать участие во всем?
Бойд отрицательно покачал головой:
— Необязательно, если они накачали его наркотиками, как предположил Джонатан. Задумайтесь. Иисус очнулся в гробнице, принадлежавшей Иосифу Аримафейскому, ученики сказали ему, что он умер на кресте и что Господь воскресил его. Более того, если бы скептикам были нужны свидетельства подлинности совершившегося, они могли сделать то, что описано в Библии, так как эта часть процедуры распятия, вероятно, не была сфабрикована. В Евангелии от Иоанна Фома говорит другим ученикам Христа, что не поверит в его воскресение, пока не вложит персты в раны его от гвоздей и не вложит руки в ребра. Восемь дней спустя Иисус явился Фоме и дал ему возможность развеять сомнения.
— Ладно, — согласился Пейн. — Предположим, что все так и было и что Тиберий инсценировал смерть Христа ради блага империи. Каков же в таком случае был его следующий шаг?
Мария ответила за Бойда:
— Дав им нового бога, Тиберий, по всей вероятности, в дальнейшем планировал усилить единство империи, отыскав общего врага.
— Общего врага? Какого же?
— Рим, — ответила она. — Тиберий на самом деле хотел, чтобы они объединились против империи.
Бойд усмехнулся:
— Неужели вы не понимаете? Чтобы план сработал, власти Рима не могли отойти и созерцать все происходящее со стороны. Им необходимо было делать вид активного противостояния новой религии — или по крайней мере тому, чему разрешал противостоять Тиберий, — в противном случае народ очень скоро бы понял, что здесь что-то не так. Это одна из главных причин, по которой Тиберию так хотелось, чтобы за развитием ситуации в Иерусалиме следил Пакций. Император не только полностью доверял своему полководцу, но и знал, что у того достаточно опыта, чтобы разыграть активное противодействие христианству, которое со временем, по его мнению, должно было стать самой великой победой для Рима.
Пейн с отвращением покачал головой.
— Конечно, — продолжал теоретизировать Бойд, — у Тиберия, если он на самом деле хотел, чтобы империя получила от его замысла реальную выгоду, должен был иметься долговременный план, так как переход к христианству от традиционного римского язычества не мог совершиться за одну ночь. Прошло целых три столетия, прежде чем Рим сделал христианство своей официальной религией.
— Вы сказали, три столетия?
Бойд кивнул и немного помолчал, чтобы понимание этого факта дошло до сознания Пейна.
— Это, в свою очередь, означает, что Тиберий не мог совершить подобное в одиночку. Ему нужен был сподвижник, некто, находившийся на момент смерти Христа в Иудее. Более того, Тиберий, конечно же, прекрасно понимал, что если он действительно хочет блага империи от своего замысла, то должен будет поставить в известность о нем своих наследников и уповать на то, что они и в дальнейшем станут поступать в соответствии с его планом. В противном случае трудно рассчитывать на реальный результат.
— Возможно, именно поэтому Тиберий и построил катакомбы, — предположил Джонс. — Может быть, он построил их, чтобы сохранить свою тайну. Здесь, вероятно, и кроется причина, почему он сделал их такими грандиозными. Это могло убедить будущих императоров, что в данный план вложено слишком много средств, каким бы безумным он им ни казался. И если они сохранят верность первоначальному замыслу, выгода от него будет еще большая.
Мария с уважением взглянула на него.
— Неплохая мысль!
— Неплохая, — согласился Бойд. — Конечно, никакая величина катакомб не могла гарантировать, что потомки исполнят его пожелания. Дошедшие до нас документы свидетельствуют, что в последние годы жизни Тиберий очень боялся за свою безопасность. Поэтому он оставил Рим и до самой смерти жил на Капри, крошечном островке неподалеку от западного побережья Италии. На протяжении всего этого времени он общался только с наиболее доверенными приближенными. И позднее они признали, что к концу жизни он сошел с ума. Кто знает? Возможно, из-за его безумия позднейшие императоры отвергли замысел Тиберия как плод больного воображения.