Традиционный метод, когда живой свидетель опознавал подозреваемого, так сказать, во плоти, быстро становился пережитком прошлого. Новый метод сводил к минимуму затраты времени, но был дорогим — лишь на небольшое количество персональных компьютеров можно было установить и просмотреть данные на всех лиц, предъявленных для опознания. Уилмот был одним из нескольких офицеров, специально обученных новейшим методам опознания личности, и по долгу службы он мог устраивать видеоопознание практически везде, где это было необходимо. Ему заранее сообщили о предстоящем аресте, и он прибыл в Колиндейлский отдел полиции через десять минут после того, как подозреваемого ввели в тюремную камеру.
Из базы данных в несколько тысяч человек Уилмот отобрал, используя полдесятка критериев, мужчин, похожих по возрасту и расовой принадлежности на мужчину на видеопленке. Их рост, вес и цвет волос соответствовали заданным параметрам. Спустя полчаса у него уже было восемь роликов по 15 секунд каждый, которые он просматривал вместе с материалом, отснятым о подозреваемом. Теперь дело было за малым: расставить их в определенной последовательности и предъявить свидетелям. Благодаря опции «случайный порядок» Уилмоту даже не пришлось задумываться над тем, как выстроить выбранные фрагменты. Он и сам узнает об их порядке, когда окончательный вариант будет показан свидетелю.
Жалея, что не все в его работе так просто и надежно, Уилмот нажал кнопку и позволил компьютеру потрудиться за него.
Ивонна Китсон сидела в дальнем углу комнаты и наблюдала, как детектив завершает последние приготовления. Он явно знал и любил свое дело, и не было ни малейшего повода сомневаться, что что-то может пойти не так, как она рассчитывала. Однако она, как никогда, была на нервах. Для нее как для профессионала и просто человека было чрезвычайно важно, чтобы все прошло гладко. И хотя она знала, что причин для волнения нет, она повидала немало дел — намного тщательнее продуманных и подготовленных — когда что-то рушилось в самый последний момент.
Ей так хотелось увидеть реакцию семьи Амина Латифа, когда она сообщит им, что нашла убийцу их сына. Увидеть лицо его матери, когда будет оглашен справедливый приговор и назначено адекватное наказание. Но она знала — придется немного подождать, она не вправе сама все решать. И с каждой минутой даже лишь намек на то, что справедливость может не восторжествовать, все сильнее и сильнее действовал ей на нервы.
Несмотря на новую информацию, которую она получила днем от судмедэкспертов…
Она задержала Фаррелла в доме его родителей в четыре часа дня, через час после звонка экспертов. Пока Адриана препровождали в Колиндейл, она осталась, чтобы побеседовать с его родителями. Эту беседу можно было назвать «много крика и слез»: Китсон обвинили в том, что ей не место в полиции; отец Фаррелла произносил высокопарные речи и не скупился на скрытые угрозы, на что Китсон, правда, не обратила ни малейшего внимания. Зато она испытывала огромное искушение бросить этого дядьку на заднее сиденье машины к его сыночку — два в одном, так сказать. Когда Китсон наконец дали вставить слово, она сообщила Фарреллам, что за исключением адвоката, который, как они заявили, уже едет в Колиндейл, они никому не должны рассказывать о задержании их сына. И это не обсуждается. Личности остальных участников нападения, за которое и был задержан их сын, уточняются. Поскольку полиция полагает, что Адриан может предупредить остальных участников драки, его будут содержать под стражей без права переписки и свиданий с родственниками. Ему будет запрещено даже сделать обычный телефонный звонок. Выслушав очередные тирады мистера Фаррелла — на этот раз касательно прав тех, кто содержится за решеткой, — и намек на то, что она совершает ошибку, которая может стоить ей карьеры, Китсон сообщила, что позже вернется с ордером на обыск дома. Потом она уехала со страстным желанием «обработать» Адриана Фаррелла и без тени сомнения относительно того, от кого этот мальчишка унаследовал свою самоуверенность.
Она наблюдала за тем, как наносятся последние штрихи перед видеопредъявлением для опознания, и задавалась вопросом: интересно, сейчас, сидя внизу в камере, этот мальчишка настолько же самонадеян?
— Ну вот и все, — произнес Уилмот.
Китсон открыла дверь, обменялась парой слов с дежурным за дверью, и через минуту в кабинет привели Набиль-хана.
Он выглядел значительно лучше, чем в их последнюю встречу, но это навряд ли о чем-то могло свидетельствовать. Синяки давно сошли, но Китсон знала, что перед ней уже не тот подросток, каким, как она полагала, он был раньше. До того вечера полгода назад, когда он и его друг Амин слишком долго стояли на автобусной остановке.
Он снял пальто и нервно кивнул Китсон:
— Как дела, мисс?
Сейчас Китсон могла с ним беседовать. По понятным причинам до настоящего момента она не имела права контактировать со свидетелем. Это давало гарантию, что его показания не будут поставлены под сомнение. Из дома его привезли и ожидали с ним за дверью (пока будут произведены все необходимые приготовления) полицейские, не имеющие отношения к расследуемому делу. Сейчас, когда сама процедура опознания записывалась на пленку и все разговоры тоже фиксировались, Китсон могла свободно беседовать с парнем.
— Очень хорошо, Набиль, — ответила она. Не было необходимости спрашивать о его самочувствии.
Когда он присел рядом с Уилмотом, она начала допрос. Рассказала, что сама процедура займет лишь пару минут, что все очень просто, а значит, ему не о чем волноваться. Он казался достаточно спокойным. Он ответил ей, что так, на компьютере, ему значительно сподручнее и спокойнее, чем стоять перед всеми лицом к лицу. Он засмеялся, когда Китсон попыталась объяснить ему, что в любом случае такого бы не произошло. Он признался, что насмотрелся по телевизору детективов и знает все об этих полупрозрачных зеркалах и тому подобном…
Затем настал черед Уилмота, началась официальная преамбула. Китсон ничего не оставалось, как сидеть и наблюдать.
Каждый короткий видеоролик имел одинаковую базовую форму. Некий человек сидел на фоне белого задника, смотрел прямо в камеру, пока короткое «пи» не подавало сигнал повернуться направо. Через пять секунд еще одно «пи» указывало, что следует повернуться налево. Наконец он вновь поворачивался к камере анфас и до конца ролика смотрел прямо перед собой. Потом начинался новый ролик.
Выражения лиц варьировались от безучастных до надменных. Хотя им велели сохранять, насколько это возможно, ничего не выражающие лица, но все люди выглядели по-разному: они испытывали отвращение, скуку или любопытство. Некоторые казались довольными, потому что им только что удалось за пару минут заработать восемьдесят фунтов. Этого они никак не могли предположить, когда заскакивали в участок, чтобы предъявить действующий страховой полис на машину или объяснить, откуда у их подружки синяк и разбитая губа. Возраст у всех — от шестнадцати до двадцати одного. Все блондины, хотя длина волос и форма прически были разными: от короткой стрижки до кудрей. Никто из этих молодых мужчин не носил сережек, а номер семь попросили снять золотой крестик, чтобы нельзя было сказать, будто он привлекал ненужное внимание.