Бармен прозвонил в колокольчик — что в этом баре служило эквивалентом боксерского гонга, — и противники вскочили на ноги. Поединок продолжался. Джереми меж тем тоже пытался подняться. Он схватился за первое, что попалось под руку, — это оказалось курткой Фрэнки. Фрэнки дал ему по голове, и бедняга агент снова повалился на пол. Линкольн вновь ринулся в атаку.
Фрэнки ухватил его голову в клинч. Он был слишком увлечен этим занятием, чтобы заметить, как сзади к нему подобрался бармен с бейсбольной битой и двинул его по плечу. (Да-да, у нас в Англии тоже водятся бейсбольные биты — особенно в неспокойных питейных заведениях. Вот, к примеру, у меня по соседству таких полным-полно.)
Бармен неодобрительно оглядел собравшихся:
— Этот джентльмен пришел с вами?
Ниббетты принялись уверять его, что нет. Фрэнки лежал в отключке. Джереми удалось подняться на четвереньки. Линкольн потирал шею, недоумевая, во-первых, зачем ему вздумалось кидаться на Фрэнки, во-вторых, кто этот бармен, и, наконец, в-третьих, не сломал ли он себе нос.
Глория спросила:
— Ну что же ты, милый?
И покосилась на Стречи — будто та могла знать, что да почему думал ее благоверный. Стречи заметила, что Глория слишком часто употребляет слово «милый». Надо же, какое заразное слово.
Линкольн мужественно улыбнулся Глории. Он сказал:
— Я сражался за честь Стречи.
— А вот за мою ты никогда не дрался.
Джереми Бэррингтон Дауни застонал. Щурясь, он принялся оглядывать комнату, прикидывая, безопасно ли ему будет встать. Увидев Фрэнки на полу без сознания, он решил, что безопасно. Стречи участливо спросила, как он.
Он принял ее сочувствие, но вид у него при этом был на редкость жалкий.
Глория заявила — вроде как всем, но по большей части Клайву:
— Пойду-ка приму душ.
Она оглядела аудиторию, состоявшую по преимуществу из мужчин:
— Только подумайте.
Покачиваясь на каблуках, она пошла прочь. Тут подал голос бармен:
— Полагаю, шампанское вам больше не нужно?
— Еще как нужно, — отозвался Уолтер. — Больше, чем когда-либо.
— Разливайте! — согласился Линкольн.
Бармен двинулся к стойке, и в этот момент заговорил Клайв:
— Может быть, принимая во внимание этот… досадный инцидент, мы сделаем ма-аленький перерыв?
— Или присоединимся к Глории в душе, — хохотнул Конрад — А что, я бы не прочь.
Мертл толкнула его локтем.
Хлопнула пробка от шампанского.
Никогда не обращали внимания — в тот момент, когда это происходит, присутствующие всякий раз замирают от восторга, а затем расслабляются? И всегда так. Вот и в этот раз было то же самое.
Миссис Ниббетт вежливо улыбалась. Уолтер захлопал в ладоши. Конрад скорчил гримасу, но Мертл тоже хлопала. Хантер взял Джули за руку. Фрэнки зашевелился, и в тот же самый момент все подались вперед.
Бармен разлил шампанское по бокалам.
Конрад поднял свой и провозгласил:
— За лорда Эском!
Все, кроме Уолтера, Линкольна и (по понятным причинам) Фрэнки, отпили по глоточку. Уолтер и Линкольн со скромным видом стояли поодаль, и миссис Ниббетт заявила:
— О, мистер Дин! Выпейте же! Неужели вы хотите испортить такой момент?
Он хмуро посмотрел на нее.
Но не успел он сказать и слова, как вперед выступил Клайв:
— От лица британской родовой аристократии я приветствую нового лорда Эском в его наследственных владениях! Лорд поместья, да будет вам известно, — одна из старейших разновидностей титулов в этой стране: многие знатные фамилии ведут свою родословную с самых времен норманнского завоевания — самого Вильгельма Завоевателя! — Он снова повторял заученный речитатив, желая только одного — не дать лордам открыть рта. И он беспрестанно продолжал пятиться к двери. — Некоторые права и привилегии лордов были задекларированы Королевской хартией и Патентной грамотой, и некоторые из них, должно быть, все еще принадлежат лордам Эском…
— О, Уолтер, — всхлипнула миссис Ниббетт.
Клайв торопливо продолжил (не забывая пятиться к двери):
— В коммерческих делах титул — бесценное преимущество, но это отнюдь не причина его приобретения. — Клайв поклонился всем в общем и никому по отдельности. — Подлинный аристократ не станет использовать свой титул в корыстных целях. Чем спрашивать: «Что мой титул может сделать для меня?», — истинный аристократ спросит: «Что я могу сделать для… для своего поместья?» Настоящий дворянин не станет афишировать свой титул, бахвалиться им, — с надеждой в голосе проговорил он. — К примеру, он не станет во всеуслышание объявлять, что он-де — лорд Эском. Его статус выдадут манеры… Вот и наш новый лорд, я надеюсь, не станет выставляться.
— Черта с два! — возразил Линкольн. — Какого тогда было платить больше сотни штук, чтобы даже похвастаться нельзя было!
— Тоже верно, — согласился Уолтер.
Клайв судорожно соображал, ища выход. Тут Стречи осенило:
— Тот человек — он все еще лежит без сознания, — громко сказала она.
Все оглянулись на Фрэнки, который начал подавать признаки жизни. Стречи спросила:
— Где здесь врач? Возможно, он пострадал серьезнее, чем мы думаем.
— Сомневаюсь, — возразил бармен. — Мне и раньше приходилось вот так — и все они вставали и уходили.
Клайв понял, к чему клонит Стречи. Метнувшись к распростертому на полу Фрэнки, он пощупал его пульс:
— Его нужно перенести в более удобное место.
— Это еще зачем? — удивился бармен. — Он все равно ничего не чувствует.
— Возьмите кто-нибудь его ноги, — скомандовал Клайв.
Вызвался Линкольн:
— Это ведь я первый начал, в конце концов.
Вдвоем с Клайвом они подняли бесчувственного Фрэнки. Тот что-то пробормотал. Когда они принялись тащить его через вестибюль, миссис Ниббетт сказала:
— У лорда Уолтера больная спина.
Линкольн ничего не расслышал — зато это сделала Глория:
— Лорд Уолтер?
Стречи попробовала отвлекающее:
— Осторожнее с мистером ди Стефано! — но вот уже десять лет никто не отваживался остановить Глорию. Она хищно улыбнулась:
— Как, Уолтер, — вы тоже купили титул лорда?
Уолтер просиял.
Его супруга ответила:
— Ну конечно! Он — лорд поместья Эском!
Тело Фрэнки шлепнулось на пол.
Линкольн сказал:
— Я — лорд поместья Эском, — и посмотрел на Ниббеттов так, точно они сошли с ума.