— Настоящий. Свой титул он тоже купил.
Фрэнки надул губы:
— Знаете, что я вам скажу? Выходит, они и правда чего-то стоят. Тем не менее вот что думаю я: лорд Клайв взял с нас деньги, это да, — но не думаю, что у него на руках все деньги. Чего-то же стоило подстроить все это, верно? Выходит, у него на руках сейчас… сколько? — по меньшей мере половина, а то и процентов восемьдесят от суммы — и то вряд ли, я больше чем уверен. О чем это говорит?
К вящему изумлению Стречи, он обнял Линкольна за плечи:
— Деньги-то можно вернуть и не всем, верно? Лично я вижу три выхода из сложившейся ситуации: первый — мы надавим на малютку Клайва и заставим его выплатить всю сумму плюс моральный ущерб. Но это получится не сразу, как я полагаю, — а кто станет ждать вечно? Второй: каждый из нас получит восемьдесят… ладно, половину суммы, а остальное пусть послужит платой за урок. Но это не мой стиль. Или, наконец, третий: некоторые из нас получат всю сумму, плюс законные издержки, а остальные пусть разбираются сами. И позвольте вам сказать, я не лучшего мнения об этих остальных.
Убрав руку с Линкольновых плеч, он шутя ткнул его пальцем в ребра:
— Вот он — другое дело. По идее, его я сейчас должен ненавидеть, причем больше всех. Кинулся на меня, понимаешь, мы подрались, и, только я решил, что парень — тряпка, он берет и вырубает меня с одного. У парня есть класс.
Стречи быстро взглянула на Линкольна. Ей стало ясно, что Фрэнки не сообщили, что на самом-то деле это сделал бармен — бейсбольной битой, — но Линкольн, по понятным причинам, не собирался выводить его из этого заблуждения.
— Этот парень — не такой. Он — боец. Ну что, Линкольн, крошка, как насчет того, чтобы метнуться в барчик и пригласить нашего приятеля Клайва для приватной, так сказать, беседы?
И Линкольна точно ветром сдуло.
Фрэнки обернулся к Джереми:
— А вот по поводу тебя мне пока ничего не ясно.
Джереми поклонился.
Фрэнки продолжал:
— Вот мой друг Линкольн считает, что между лордом Клайвом и нашей красавицей что-то есть. А вот я только и вижу, как вы с ней уединяетесь. Вот и теперь та же история. Что происходит?
Джереми пояснил:
— Я привел ее обратно, чтобы она могла держать ответ.
— Это зачем еще?
— Она пыталась сбежать.
Лицо Фрэнки ничего не выражало.
— Что с того?
— Вы же не хотели, чтобы она ускользнула?
Фрэнки пожал плечами:
— Да она тут почти и ни при чем. Подождите-ка. — Он обернулся к Стречи. — Я вот думал, что вы встречаетесь с этим парнем-агентом, а теперь узнаю, что он погнался за вами, точно какой-нибудь деревенский легаш за конокрадом, и привел вас обратно? И Линк вот твердит, что у вас шуры-муры с лордом Клайвом, но вы сдали его. Так что я теперь в недоумении. Что происходит?
Стречи пожала плечами.
Неожиданно его лицо приняло серьезное выражение.
— Нет уж. Если я задаю вопрос, я требую ответа.
Внезапно вмешался Джереми:
— Уверяю вас, она не со мной. Когда я заметил, как Стречи выскользнула из бара, я побежал ей наперерез. И вот я привел ее сюда, чтобы она могла держать ответ перед людьми, которых они с «лордом Клайвом» так обманули.
— То есть… типа, это был ваш долг? — наудачу спросил Фрэнки.
— Вроде того. А теперь, если вы позволите…
— Долг… — недоверчиво повторил Фрэнки. — Нет уж, милый, — тебе придется подождать здесь. Итак, Стречи, — что вы на это скажете?
— Я могу уповать на Пятую поправку?
— Только если вы являетесь гражданкой США — что меня нисколько не удивило бы. Интересно, почем нынче это?
Тут дверь открылась, и наружу выбрался Линкольн.
— Проклятый Деларм, чтоб ему…
— Проповедник?
Линкольн, запинаясь, продолжал:
— Такой шум поднял. Орал на весь бар. Никто не заметил.
Фрэнки сощурился:
— А где этот ублюдок, лорд Клайв?
— Он исчез. — Линкольн вперил в них невидящий взор. — Сбежал под шумок.
Фрэнки рявкнул:
— Сборище уродов.
Линкольн обернулся к Стречи:
— Он… он сбежал с Глорией.
Она видела, что он идет к ней, — но как можно отказать плачущему мужчине — в особенности когда его сильная рука обхватила твою шею?
— Они бросили нас, Стречи, — ныл Линкольн. Будто он так уж сильно расстроился, подумалось ей.
Хотя кто знает — может, и расстроился. Еще бы не расстроиться, когда твоя ядреная блондинистая женушка, вдобавок десятью годами моложе, за пять тысяч миль от дома вдруг убегает из отеля с симпатичным англичанином — симпатичным? — о да, подумалось ей. Ох уж этот смазливый ублюдок Клайв — этот абсолютно ненадежный, неотразимый, аристократичный, учтивый засранец. Лорд Клайв… ну конечно, вот что сразило Глорию наповал. Один взгляд на его спокойное, небрежно-самоуверенное лицо — и блондиночка растаяла в свои свежевыстиранные трусики. Чертов Клайв! И чертова Глория!
— Черт побери, Стречи!
— Вот-вот.
— И что нам теперь делать?
«Нам», отметила она про себя. Он неохотно поднял свою лысую голову, искавшую утешения на отнюдь не материнской груди Стречи, и устремил на нее острый взгляд своих голубых глаз.
— Боже, мы остались одни, как… как последние бутылки в погребе.
— Как сиротки в бурю?
— Вот-вот.
Стречи освободилась от его головы, но остальное тело продолжало оставаться чересчур близко. Она спросила:
— Она что — взяла с собой все вещи?
— Так их никто и не выгружал из машины.
— Значит, они сбежали вместе…
— На той самой машине.
— И я не думаю, что их встреча в аэропорту Сан-Франциско была такой уж… случайной.
— Черт подери, Стречи, — как может мужчина так поступать с вами?
Он пошатнулся, и она отступила. Посмотрев в сторону бара, она увидела, что Фрэнки и Джереми все еще бранятся, а Деларм размахивает руками, точно твой орел — крыльями. Ниббеттов не было видно — они ушли в свою комнату. Бармен вернулся к своим служебным обязанностям. Фрэнки как раз начал поносить англичан.
Стречи принялась было пятиться к выходу, но ей никак не удавалось избавиться от Линкольна. Придерживая ее локоть рукой, он плелся за ней и ныл. Ей почти удалось это, когда раздался вопль Фрэнки: