— Кто?
— Да один тип из Британского музея… Впрочем, это уже неважно.
В отличие от кабинета в Лондоне, здесь нет огромного окна, позволяющего Барнсу наблюдать за работой сотрудников. Но так ему нравится даже больше: его тоже не видно, и он может делать все что угодно.
Где-то погружен в свою привычную, любимую работу Стафтон, а он предпочитает анализ и сведение данных воедино любому заданию в полевых условиях. В самолете или офисе — неважно, все равно это лучше, чем добывать информацию на улице, как, например, на квартире у Ганса. У Стафтона неподходящий темперамент для такой работы. Установленный поблизости принтер дрожит и с поразительной скоростью выплевывает бумагу.
«Как же они действуют мне на нервы», — размышляет аналитик, глядя на четырех мужчин в черном, которые с самого взлета неподвижно и молча устроились в глубине кабины и за все это время не произнесли ни слова. Эти четверо похожи на статуи или на мимов, которые встречаются в парке или на праздниках, в одинаковых, без единой складки, костюмах. А возможно, они напоминают и кого-то еще…
Стафтон не выносит формального стиля в одежде спецагентов. Ему больше по душе одеваться свободно, как нравится. Пусть трехдневная щетина, пусть волосы не прилизаны — главное, чтоб было удобно. Если всех сотрудников заставят носить рубашки и галстуки, то Стафтон первым поднимет бунт. Принтер выплевывает последнюю распечатку, аналитик собирает листы и направляется в кабинет начальника.
— Видеть не могу этих развалившихся типов, — сетует он, входя в кабинет.
— Ну так не смотри, — советует Томпсон.
— Это гвардейцы? — спрашивает Стафтон. — А с виду и не опасные…
— Говори тише. Они просто звери, — предостерегает Барнс. — Какие новости?
— Хорошие. Кое-что удалось выяснить. Они доехали от Ватерлоо до Парижа в экспрессе «Евростар», затем вылетели самолетом из Орли в Лиссабон и приземлились два часа тому назад. Сейчас мы выслали группу наблюдения, они узнают, чем занимаются и что будут делать объекты.
— Шэрон Стоун, значит… — со вздохом повторяет Барнс, — проклятые сволочи…
— Есть какие-нибудь идеи по поводу цели поездки? — спрашивает Томпсон.
— Наверняка девушка хочет поговорить с отцом, — замечает Барнс.
— В усадьбе на Бежа военного пока не оказалось. Мы уже все там осмотрели. Сейчас работаем с родственниками.
— У нас есть только один шанс, дорогие мои, — бормочет Барнс. — По второму разу они те же паспорта использовать не будут. Джек такой ошибки не допустит.
— Когда тот, кого ты ловишь, отлично знает всю эту кухню, это намного усложняет дело, — сетует Томпсон.
— Стафтон, во сколько примерно прибывает самолет? — спрашивает Барнс.
— Через два часа мы приземлимся на военной базе в Фиго Мадуро, — отвечает аналитик.
— Отлично. Пусть агенты поработают с гостиницами и предприятиями по аренде машин, с частными авиакомпаниями. Показывайте фото, но не говорите, зачем разыскиваете этих людей. Нам не нужно впутывать сюда португальскую полицию, не говоря уже о журналистах. Действуй скрытно и оперативно. Приступай! Когда приземлимся, нам понадобятся следы, чтобы по ним идти.
Стафтон, зайдя в кабинет начальства с ворохом бумаг, выходит оттуда с грудой поручений, но это ему даже нравится. Несколько звонков — и запущен механизм, вертятся на полной скорости шестеренки, машина старается отыскать следы как можно быстрее. Остается надеяться, что одиночка Джек Пейн не превзойдет в мастерстве их команду.
— Почему она решила отправиться в Португалию на поиски отца? — удивляется Томпсон, задержавшийся в кабинете Барнса.
— Полагаю, эти двое отправились туда на поиски ответов. И чтобы уточнить, что следует предпринять дальше.
— Но разве Джек не состоит в П-2?
— Теоретически — состоит.
— Теоретически?
— Теоретически, в П-2 входят два типа масонов: старой и новой закалки. Отец девушки принадлежит к старому типу.
— Получается, существует две ложи?
— Не совсем. Есть только одна П-2. В сложившейся ситуации у старых участников нет никакой власти. Но сами по себе они, конечно, существуют. И задают нам чертову уйму работы.
— Так это он все затеял?
— Да. Даже в Ватикане всполошились. Нам нужно заполучить бумаги как можно раньше, если не хотим, чтобы все это дерьмо попало в вентилятор. Потому что мы слеплены из того же самого дерьма, и если что, нас тоже порубит и разбросает.
— То есть как это… мой отец теперь живет… здесь? — удивляется Сара, быстрым шагом двигаясь вместе с Рафаэлем по длинному, вырубленному в скале туннелю.
Он настолько высок, что и девушке и ее спутнику не приходится наклоняться.
— А вот так, — отвечает Рафаэль, выставляя факел перед собой. Кажется, он знает дорогу.
— Разве здесь можно жить? — поражается Сара.
— Увидишь.
— Значит, это было правдой, — замечает журналистка, чтобы сменить тему разговора, — под монастырем действительно есть катакомбы!
С каждым шагом сердце у нее стучит все сильнее. Приближается миг встречи с отцом. Она понимает, что образ, созданный ею, был неполон, если не сказать неверен. В сущности, она совершенно не знала отца. Верила в его безукоризненное поведение, безупречные манеры… Он был для нее идеальным, совершенным мужчиной. Образцом военного — порядочного, мужественного и неподкупного. А сейчас… Вернувшись в родные места, она вынуждена мчаться по туннелю, в катакомбах монастыря де Мафра, да еще и петлять неизведанными путями, там, где не ступала нога человека, заставляя себя быть сильной и не расслабляться перед Рафаэлем. И все же на глазах выступают слезы.
Через несколько минут они оказываются перед громадной деревянной дверью в конце коридора.
Что-то стремительно пролетает над головами, и Сара вскрикивает.
— Это летучая мышь, — успокаивает Рафаэль. Сара всматривается в черный провал, из которого выпорхнуло сперва одно существо, а следом другое, полетевшее прямо навстречу.
— А что это за отверстия?
— Переходы в другие места.
— Другие места?
— Сеть туннелей соединяет коридор с отходящими от него галереями, укрытиями и переходами. Раньше мне так и не удавалось исследовать катакомбы по всей длине, а потому я не знал, куда они идут, — спокойно разъясняет Рафаэль. — Кстати, ты знаешь, что во время французских завоеваний здесь собиралась укрыться королевская семья?
В начале XIX века Португалия была завоевана трижды. И каждый раз войска Наполеона изгонялись за пределы страны с помощью английской армии под предводительством прославленного герцога Веллингтона, Артура Уэлсли.
— Ты серьезно? Здесь скрывался сам Дон Жуан Шестой? Бразильский?..