Но Воорт знает, что разносчики, растекающиеся по этому кварталу во время перерывов на ленч, пиво или обед, обслужат немалую часть местных обитателей. Он вспоминает статью в «Тайме» о том, кто в Вашингтоне (федеральный округ Колумбия) – за стенами Белого дома – обычно первым узнает, что надвигается кризис. И это не журналисты, а хозяин местной «Пиццы „Домино“», который в ночи кризисов получает заказы на доставку огромного количества пицц в дом номер 1600 на Пенсильвания-авеню.
Женщина называет ресторан «Антонио», и Воорт, проверяя догадку, находит на углу крохотный ларек, где под вывеской «Попробуй лучшее» небольшого роста темноволосый энергичный мужчина в белом моет шваброй линолеум, готовясь к налету требующих ленч орд. Здесь есть не только доставка, но и свой зал: полдюжины столиков, где посетители могут перекусить стоя. Пахнет аммиаком, оливковым маслом, орегано и засохшим сыром.
В отличие от русской хозяин рад помочь (а кто не рад?). Он пристально рассматривает фотографию Мичума.
– Я его не знаю, но к одиннадцати соберутся мои разносчики. Тогда и заходите, а пока спросите в греческой забегаловке напротив. У них там трое-четверо малолетних хулиганов разносят сандвичи и кофе по всей округе – программа занятости для незакончивших школу подростков. Вроде бы за это снизят налоги. Если сработает, я тоже попробую.
Воорт благодарит, переходит улицу, и на этот раз, когда он достает фотографию, кассирша – темноволосая женщина, по внешности явно родственница официантки – окликает разносчика, который как раз выходит на улицу, направляясь к пристегнутому цепью велосипеду. В руках у парня бумажный пакет, пахнущий кофе и пончиками; судя по размеру – завтрак для пяти-шести человек. На вид ему лет девятнадцать.
– Мэнни, ты носил что-нибудь этому типу? – спрашивает кассирша.
Парень с сомнением смотрит на фотографию. Он хочет получить чаевые, поэтому стремится угодить. Но он уже достиг возраста, когда понимают, что плохой выбор ведет к плохим результатам. Парень смотрит на кассиршу, надеясь на подсказку.
– Ну, я не уверен…
– Скажи мне, что тебе кажется, – мягко говорит Воорт. – Не бойся сделать ошибку.
– Ну, есть тут неподалеку особняк. Они каждое утро заказывают сандвичи с яйцом и кофе. Расплачиваются обычно двое. От одного чаевых фиг дождешься. Другой дает пару долларов, даже если заказывали только кофе, но я не видел его уже пару недель. На снимке вроде он. В последний раз секретарь назвал его имя. Как же его? – Парень хмурится. – Странное такое.
– Подумай.
– Итан? Бичман? Что-то в этом роде.
– Мичум?
– Ага! Секретарь сказал «Мичум».
– А чем в той конторе занимаются?
– А кто мне что скажет? Человек просто спускается и платит.
Через пять минут Воорт уже стоит возле пекарни напротив четырехэтажного здания, на которое указал парень. Прихлебывает кофе и наблюдает за дверью. Если Мичум работал здесь, думает Воорт, если именно в этом доме у него все пошло наперекосяк, то происходящее там, возможно, привело к гибели по крайней мере четырех человек.
Он звонит в Полис-плаза, один, чтобы и другие детективы знали, что выяснил он, и просит прислать кого-нибудь для страховки.
– Достаньте телефонную книгу и узнайте, кто числится по этому адресу.
Никто не заходит в особняк. Никто не выходит.
«Я не хочу никому навредить», – сказал Мичум.
Поджидая подкрепление и информацию, не в силах справиться с растущим беспокойством, Воорт рассматривает особняк, словно это крепость, словно простой стук в дверь известит засевшего там врага о его присутствии и начале штурма. Дом похож на тысячи других особняков. Стены увиты плющом, окна защищены коваными решетками. Крыша в хорошем состоянии, а поскольку из окон не торчат короба кондиционеров, хозяин скорее всего установил единую систему кондиционирования.
Телефон Воорта звонит.
– Номер у них неразглашаемый, [15] но у провайдера «Веризон» нашлась компания, которая называется «Бэкстер груп».
– Проверьте в рекрутинговых фирмах. Вдруг кто-то слышал о «Бэкстер груп». Да, и когда тут кто-то появится?
– Придется подождать. В клубе здоровья в Гринич-Виллидж была стрельба. Три человека в классе аэробики. Несколько часов никто не освободится.
Воорт захлопывает телефон и переходит улицу. За многие годы он участвовал во множестве полицейских облав, и всегда чем ближе дверь, тем сильнее возбуждение.
«Нельзя идти туда в одиночку».
Воорт поднимается на крыльцо. Возле двери всего один звонок, и это значит, что дом принадлежит одной компании. Возле прорези для почты нет таблички с названием, зато по периметру окон первого этажа натянута серая лента электрической сигнализации. На стеклянной двери – яркая наклейка: рисунок с оскалившимся доберманом и надпись «Шерлок секьюрити. Это здание под наблюдением!».
Камера над дверью наведена на Воорта. Возможно, в доме кто-то наблюдает за ним, наблюдает за человеком, который просто стоит на крыльце и не звонит.
«Начнем», – решает Воорт, снова напоминая себе, что умнее всего сейчас – дождаться подкрепления, свидетелей. «Ты – часть команды», – всегда подчеркивали наставники – отец, капитан.
Но благоразумие отступает перед воспоминанием о теле Мичума в морге: обуглившееся, лишенное жизни.
Воорт не может остановить поднявшуюся в душе волну ярости.
«Если когда-нибудь чересчур рассердишься – прогуляйся, успокойся. Не входи, если не владеешь полностью эмоциями», – говорил отец.
Но Воорт не может оторвать палец от кнопки звонка.
– Что значит: «Похоже, Воорт пошел в тот дом один»? Ты не послал подкрепление? – В аэропорту Хартфорд–Спрингфилд детектив Микки Коннор говорит по телефону-автомату и не верит своим ушам. – Мне наплевать, да пусть в Гринич-Виллидж застрелили тысячу человек. Немедленно отправь туда кого-нибудь! – рявкает он на детектива, дежурящего на телефоне в Нью-Йорке. – И швыряет трубку на рычаг.
«Нам не следовало разделяться».
Микки поднимает подаренную Сил дорожную сумку от Кальвина Кляйна и пробивается через обычную для утреннего часа пик толпу (или то, что считается толпой за пределами Нью-Йорка) к стойке агентства по прокату автомобилей «Хёрц». Позади долгая бессонная ночь. Сначала рейс «Дельты» задержался в Сиэтле из-за сильного ветра. Потом – из-за первой задержки – он опоздал на пересадку в Солт-Лейк-Сити, и пришлось садиться на турбовинтовой самолет до Цинциннати. В Цинциннати оказалось, что рейс в шесть утра на Спрингфилд отменен из-за отказа оборудования.