Несколько мгновений Джорджия мигала, привыкая к ночной темноте, к сверкающему асфальту, к тропическому лесу. Воздух сырой, теплый и оттого тяжелый. Джорджия сделала глубокий вдох. Облегчающее душу рыдание рвалось из ее груди, и она согнулась, опустив голову едва ли не на колени. Ей хотелось помолиться, поблагодарить Бога за дарованную ей жизнь, однако ее мысли еще не улеглись. Дрожа всем телом, она сидела на асфальте.

Джорджия не знала, сколько времени прошло, прежде чем первая разумная мысль появилась у нее в голове, но не меньше десяти минут, так как она почувствовала, что промокла до нитки.

Поглядев на повязку, она увидела, что ее уже пора сменить. Кожаный Пиджак перевязал ей палец кое-как, однако Джорджия подумала, что упадет в обморок или ее вырвет, если она снимет намокший бинт.

Умом она понимала, что боль в пальце поутихла и стала в общем-то терпимой, но не могла не думать о происшедшем. Боль — это не главное.

Тогда она решительно запретила себе думать о пальце и сосредоточилась на том, чтобы подняться на ноги. Ей потребовались две попытки, но все же она встала и посмотрела сначала в одну сторону проходившей рядом дороги, потом в другую. Боль кружила ей голову, и она не узнавала место, где оказалась. Куда ее увезли? Далеко от Налгарры?

Инстинкт подсказывал Джорджии, что ее враги поехали в город, где бы он ни был, и она пошла в ту сторону, куда, как ей показалось, направились они. Она очень ослабела, измучилась и едва волочила ноги, но все же упорно двигалась в выбранном направлении.

Все еще шел дождь, когда Джорджии послышался шум мотора. Повернувшись, она увидела, как фары разрезают ночную тьму за ее спиной. Ноги не держали ее, и не потому, что она устала, она шла каких-нибудь полчаса, просто это была реакция на перенесенные муки, на пережитый ужас и желание отдохнуть.

Джорджия встала посреди дороги и помахала рукой. Тотчас автомобиль замедлил ход, потом, подпрыгнув, остановился, из него выскочил мужчина и бросился к ней. Лицо у него было бледное в свете фар. В белой одежде и сандалиях он походил на Лоуренса Аравийского, и Джорджии показалось, что у нее галлюцинация.

— Что с вами? Что случилось? Как вы тут оказались?

— Я немного промокла, вот и всё. Спасибо, что остановились.

Голос звучал на удивление спокойно, хотя зубы у нее стучали от пережитых страданий и холода.

Мужчина протянул к ней руку, и она вздрогнула.

— Вы ранены, — сказал он, стараясь не выдать своих чувств. — И вся в крови. Позвольте мне вызвать полицию.

— Нет! — Джорджия почувствовала, как от ужаса у нее напряглось лицо. — Никакой полиции!

Мужчина помедлил, потом осторожно спросил:

— А как насчет врача?

Джорджия покачала головой и направилась к автомобилю. Она слышала его шаги за своей спиной. Он шел следом.

— Вам надо в больницу. Вы потеряли много крови. Джинсы все в…

В его голосе слышались страх и нервозность. Не обращая на него внимания, Джорджия села в машину, захлопнула дверцу и пристегнулась. Она прикрыла окровавленную повязку правой рукой. Ее все еще мучила боль, и она дрожала всем телом. Голова гудела. К горлу подступала рвота.

Щелчок. Потом она услышала, как мужчина влез в машину, хлопнул дверцей. Пристегнул ремень.

Наступила недолгая пауза.

— Меня зовут Юмуру.

— Джорджия.

— Джорджия, позвольте мне отвезти вас в больницу. Пожалуйста.

Джорджия стиснула зубы, чтобы не поддаться ласковым словам.

Он включил зажигание.

— Ладно. Как насчет лечебного центра «Лотос»? Там прекрасная больница. Имейте в виду, я говорю это, потому что сам в ней работаю. И если не хотите, я ничего не сообщу полиции.

Джорджия понятия не имела, куда еще ей податься, поэтому едва заметно кивнула.

— Я осмотрю вас, когда мы прибудем на место. Можете пробыть у нас сколько пожелаете.

15

Оказалось, что Джорджию бросили совсем недалеко от Налгарры, и, когда Юмуру замедлил ход перед въездом в город, она не поверила своим глазам. Фары высветили знакомый спуск и древнее фиговое дерево, которое она знала всегда, но теперь на нем вместо знакомой скромной таблички «Добро пожаловать в коммуну «Свободный дух» висел огромный деревянный указатель «Лечебный центр «Лотос».

— Это он и есть? — недоверчиво спросила Джорджия, когда Юмуру свернул.

— Да.

Раньше на этом месте была коммуна, в которой девять лет Джорджия прожила вместе с матерью, сестрой и десятками других «свободных духом». Когда же землю продали и им пришлось уйти, никто из них тут больше не появлялся. Невыносимо было видеть, что сделали с их домом.

— Дорогу провели, — сказала она. — Ушла, верно, уйма денег.

— Двести тысяч. Но оно того стоило. Больные откуда только не приезжают, некоторые даже из других стран. Не всем понравилось бы одолевать ухабы.

Обратив внимание на отсутствие расшатанных телефонных столбов, Джорджия поняла, что линию связи убрали под землю. В коммуне телефоны были далеко не у всех, если не считать одного, общего, в кухне, который остался от прежнего владельца, отказавшегося от ненужной собственности. Тогдашний приятель матери не хотел, чтобы у них был телефон, но Линетт настояла на своем — вдруг придется вызывать неотложку.

Юмуру поглядел на Джорджию и тотчас перевел взгляд на освещенную фарами лесную дорогу. В темноте Джорджия не могла его разглядеть, разве что отметила красиво очерченный профиль, темные волосы, роскошными волнами покрывавшие голову и завязанные на затылке в конский хвост.

— Вы были тут прежде?

— Я жила тут, — тихо отозвалась Джорджия.

— В коммуне?

Она кивнула.

— Кое-что тут изменилось, вот увидите!

Джорджия внимательно поглядела на него.

Первое, на что она обратила внимание, были круглые очки в золотой оправе. Ей хотелось спросить, почему он выбрал такое отдаленное место, но не было сил, да и боль в пальце давала о себе знать.

— Я лечу уже больше пятнадцати лет. Прежде, не поверите, служил в армии. Совсем неплохо для рекламы. Представляете заголовок в газете: «Сначала бить, потом лечить». Мне понравилось.

У него был ровный тихий голос, и Джорджия поняла, что он старается завоевать ее доверие, а также внушить ощущение защищенности, несмотря на очевидную, терзающую ее боль и нечто ему неизвестное, о чем она предпочитает молчать.

— Скоро мой центр отпразднует десятый день рождения. Самому не верится, что мы продержались так долго. Однажды мне пришлось лечить очень больную и очень богатую женщину в Мельбурне, и она помогла мне развернуться. Это она дала центру название, потому что лотос был ее любимым цветком. Без ее помощи мне не удалось бы помочь стольким людям. Я ведь наполовину абориген, наполовину псих, как говорит моя мама, и потому неудивительно, что так резко изменил род занятий. Да армия. — Он фыркнул. — Спасибо отцу.