Я слегка его потормошила.
— Ты где, милый?
Финиан встрепенулся и широко раскрыл глаза.
— Я все слышу. И тоже хотел бы пролить свет на обсуждаемую проблему. — Он встал, чтобы включить освещение — гирлянду фонариков под крышей беседки, светильники на лужайке и вдоль кустарниковой изгороди. Зябко потерев ладони и опершись ими на опоясывающий беседку брус, Финиан вглядывался в лужайку, как капитан всматривается в морские волны со своего мостика. — Как ни чудесен вечер, лучше перейти во двор, поближе к обогревателю.
— Летом в Ирландии всегда так, — посетовал Малкольм. — Не зря я советовал Питеру Груту…
— Кто это? — не дал ему договорить Финиан.
— Патологоанатом из Южной Африки. Он приезжает…
— Я спрашиваю, кто это, черт возьми?
Я проследила за его взглядом и увидела на лужайке человека, неуверенно бредущего по направлению к беседке.
Вдруг он покачнулся и замер. На нем были джинсы и красная майка. Я не расслышала, что он бормотал, прежде чем снова двинулся в нашу сторону. Только сейчас стало видно его лицо — Терри Джонстон. Пьян до беспамятства.
— Я его знаю. — Успокоив остальных, я сошла вниз по ступенькам.
Терри снова попытался что-то сказать, но его тощее тело содрогалось от приступов кашля. Переведя дух, сделал еще несколько шагов и рухнул в траву, когда до беседки оставалось не более пяти метров.
Мы втроем подбежали к нему. Малкольм и я опустились на колени и перевернули Терри на спину.
— Почему ты здесь, Терри? — ласково спросила я, склонившись над ним. Мне видны были капли пота, проступившие у него на лбу.
Малкольм приподнял его руку и нащупал пульс. На дальней стороне лужайки Финиан проверял, нет ли где еще непрошеных гостей.
Глядя мимо меня, Терри другой рукой показал на розы, оплетавшие беседку, и криво улыбнулся. Потом стал напевать: «Розочки в колечках, ромашки в кармашках…» От него разило виски.
Малкольм приложил ладонь ко лбу Терри.
— Ты что, знаешь этого парня? — спросил вернувшийся Финиан.
— Его зовут Терри Джонстон. Тот самый землекоп, который пострадал, когда гроб не выдержал.
Малкольм поднялся с колен.
— Он не просто пьян, у него бред. Сильнейший жар и пульс зашкаливает. Нужна срочная госпитализация.
— Он и лежал в больнице, — объяснила я. — Придется обратно везти.
— «…Кашляли, чихали и все — апчхи! — упали». — Терри допел детскую песенку и захихикал.
— О каком гробе ты говорила Финиану? — спросил Малкольм.
— Я не случайно спрашивала тебя о риске заразиться, когда имеешь дело со свинцовыми гробами. Сегодня утром этого человека с головы до ног окатило трупной жидкостью из такого гроба.
Обычно оживленное лицо Малкольма помрачнело.
— Пойду вызову «скорую», — предложил Финиан.
— Погоди. Пусть лучше Малкольм напрямую свяжется с больницей. Он введет их в курс дела. А ты пока раздобудь одеяло.
Финиан побежал в дом, а Малкольм достал мобильный телефон и попросил справочную соединить его с больницей Святого Лоумана.
От очередного приступа кашля глаза Терри покраснели и слезились. Я подождала, пока его немного отпустит, потом опустилась рядом с ним на колени.
— Зачем ты пришел, Терри? Тебе нельзя вставать.
— Встретил Пегги… сказала, вы здесь… — Он запел хриплым голосом: — Эх, встретил я красотку Пегги…
Пегги всегда знала, где меня найти даже в нерабочее время.
Когда он угомонился, я услышала, как Малкольм разговаривает с кем-то из отделения экстренной помощи. Он рекомендовал положить Терри в инфекционную палату и просил проверить кровь на присутствие бацилл бубонной чумы.
Неведомо откуда к Терри вернулись силы, он приподнялся на локтях и начал во весь голос декламировать из «Каррикфергуса»:
Я нынче пьян, и редко трезв бываю,
Бродяге жизнь прожить — что поле перейти.
Но исподволь болезнь подкралась злая…
Вам, молодцы, меня в последний путь нести.
Цепляясь за мою руку, он снова завалился на спину.
— Шел сказать вам кое-что… пропустил пару стаканчиков виски по дороге. — По губам Терри скользнула улыбка, глаза закрылись, нижняя челюсть отвисла, и он отключился.
Финиан принес подушку и одеяло. Подошел Малкольм и показал большой палец — порядок, договорился.
Терри лежал на мокрой траве, и я стала трясти его за плечо.
— Терри, можешь подняться? Сядь на стул, «скорая» с минуты на минуту будет здесь.
Терри открыл глаза.
— Лучше не надо. — Он говорил с трудом. — Стошнит, если встану.
Я кивнула Финиану, он передал подушку Малкольму, и тот подсунул ее под голову Терри, пока Финиан укрывал его одеялом. Терри снова закрыл глаза.
— Что ты собирался мне сказать, Терри?
Молчание. Я решила оставить его в покое.
Мы вернулись к беседке и сели на ступеньки.
— Ты знаешь, какие у него брали анализы? — спросил Малкольм.
— На лептоспироз и гепатит А.
— Полное исследование потребует времени, — продолжал Малкольм. — Но если что серьезное, проявится уже завтра к вечеру.
— О чуме вы предпочитаете помалкивать, а зря, — глядя на меня сказал Финиан и покачал головой. — Ты очень рисковала, когда брала пробы.
— Она пробы брала? — В голосе Малкольма слышалось осуждение. — Финиан прав, Иллон, не слишком осмотрительно с твоей стороны. — Он повернулся к Финиану: — Не волнуйся, чума излечима.
На мгновение я почувствовала себя девчонкой, которую взрослые учат уму-разуму.
— То есть бубонная чума, — уточнила я.
— Уж поверь, я знаю, что называли «черной смертью», — сказал Малкольм с апломбом.
Ответить я не успела. За деревьями замигали синие огни «скорой», подъезжавшей к дому.
Финиан пошел встречать приехавшую бригаду, и вскоре санитары укладывали Терри на носилки. По пути к машине он очнулся и, заметив меня, приподнял голову, пытаясь что-то сказать. Голос его совсем ослаб. Я попросила санитаров остановиться и подошла ближе.
— Это не то, что вы думаете, — прохрипел Терри, едва ворочая пересохшим языком. Глаза были полны страха. Я приблизилась еще, насколько хватило смелости. Голос упал до чуть слышного шепота: — Это хуже… много хуже.
— Пошли в дом, — предложил Финиан. — Нам всем не мешает выпить.
Друг за другом мы прошли во внутренний дворик, а из него — в оранжерею, еще не остывшую после жаркого дня. Там и решили остаться, чтобы пропустить перед сном по стаканчику. Спросив, что мы будем пить, Финиан ушел за напитками, а Малкольм и я устроились в бамбуковых креслах.