Он с размаху лизнул ее в лицо.

— Да, я тоже тебя люблю, но ты сумасшедший пес, слышишь! Ну что, поможешь отсюда выбраться? Уолтер говорил, что лучше собак никто в этом не разбирается. Так что давай показывай.

Эбби стояла и ждала, что Моук поведет ее, но тот не двигался. Он стоял рядом, глядя ей в глаза, уже не так энергично махая хвостом. Она начала двигаться в западном направлении — он не двинулся, в северном — та же реакция. Навострив уши, он продолжал на нее смотреть, словно пытаясь прочесть ее мысли.

Она сделала несколько шагов на юг. Он тут же обогнал ее и пошел впереди. Может, это вовсе и не юг, подумала она. Совершенно определенно, он знал что-то такое, что ей неведомо. По крайней мере, она очень на это надеялась.

Моук повел ее сквозь свистящую, движущуюся тучу, то ускоряя, то замедляя шаг. Как только он видел, что она отстает, он останавливался и, поглядывая через плечо, ждал, пока она не подойдет ближе. Потом снова уверенно пускался в путь.

У нее было впечатление, что они ходят кругами теперь уже вдвоем. Правда, при этом они ни разу не наткнулись на участки с тонким льдом, поэтому она полностью доверилась собачьему чутью. Вдруг Моук сделал резкий поворот. Она пошла за ним след в след и увидела, что он обошел место, где на поверхность вышла вода. Вода, конечно, сейчас замерзла, но лед под ней был очень тонким.

Пальцы на ногах и руках перестали гнуться и ничего не чувствовали. Она снова замахала руками, как мельница, захлопала в ладоши, пытаясь реанимировать окоченевшие руки, но это ничего не дало. Она ощущала, что постепенно замерзает.

Моук остановился, оглянулся, словно пытаясь что-то ей сказать.

— Что случилось, малыш?

Он повернулся и легким галопом понесся вперед, потом прыгнул, довольно неуклюже приземлился, скатился вниз, поднялся и выжидающе посмотрел на нее.

Эбби увидела перед собой трещину во льду около метра шириной. Моук стоял на противоположной стороне, за ним качались на ветру кусты и сухая осока, возвышались валуны и камни. Берег!

Она не могла так же резво одолеть преграду и пошла вправо, чтобы ее обойти. Моук шел параллельно по берегу, потом остановился и подошел к ней. Это был участок льда, который тянулся до самого валуна, окруженного со всех сторон сухой мерзлой травой.

Как только Эбби почувствовала под ногами мягкий снег, она изо всех сил начала карабкаться по крутому склону, чтобы как можно быстрее отойти от озера, подальше от смертельно опасного предательского льда. Наверху оказалась дорога, по другую сторону которой тянулись деревья.

Она посмотрела в обе стороны, но место выглядело совершенно незнакомым. Вообще-то она надеялась, что Моук возвращается по собственному запаху или по ее запаху к деревянному мосту, но моста не было видно.

Где же она, черт подери, находится? Где, черт подери, машина Конни, а вместе с ней — МЭГ и документы?

Моук уверенно потрусил вперед, гордо задрав хвост, словно прекрасно знал, куда держит путь. У Эбби не было выбора — она последовала за псом.

Через два часа она уже с трудом переставляла ноги. Она съела последнюю плитку шоколада, но сердце билось лениво, а ноги словно налились свинцом. Конечно, пес выведет ее к спасению — по крайней мере, к спасению в его собственном понимании, но как долго продлится этот путь и на сколько у нее хватит сил?

Ветер понемногу затихал, над головой появились прогалины голубого неба, но лучше от этого не стало. Она выбилась из сил, чувствовала себя уязвимой и совершенно беспомощной в этом бесконечном серо-белом мире.

Она остановилась. Огляделась. Все вокруг было белым, кроме разве что нескольких черных кусочков оттаявшей земли. Моук подошел к ней, потянул за варежку, отбежал на несколько шагов. Снова вернулся, залаял и опять отбежал.

Эбби собрала остатки сил и побрела за собакой.

В три часа до нее донесся приглушенный шум, похожий на отдаленный звук приближающегося поезда. Понятно, локомотиву здесь взяться неоткуда — на холоде любой звук становится сильнее.

Она точно знала, что это звук мотора.

Он приблизился, превратился в рев, а потом начал удаляться — точно так же в своей комнате в Оксфорде она прислушивается к движению транспорта на улице.

Это же грузовик, черт его подери!

Из последних сил она, спотыкаясь, бросилась бежать, Моук, обогнав ее, летел впереди.

Она тяжело дышала. Дорога под ногами превращалась в смесь снега и гравия. С бега Эбби перешла на шаг, перед ней был Т-образный перекресток.

Моук стоял впереди посередине широкой дороги — дороги, покрытой гравием и усиленной вечной мерзлотой, с линией сугробов по обеим сторонам.

Бело-серый пес смотрел на нее, смешно сдвинув брови и высунув язык.

Он вывел ее прямо к трассе.

44

В кабине грузовика, который их подобрал, неприятно пахло перекисшим сыром и гнилым мясом. Эбби понимала, что нос так реагирует потому, что последние часов шесть она провела на морозном чистом воздухе, но все-таки открыла окно со своей стороны и высунулась наружу.

Моук сидел между ней и водителем и внимательно смотрел на дорогу, будто контролируя водителя, чтобы тот вез их в правильном направлении.

Водитель грузовика по имени Джерри, услышав ее историю о том, что ее снегоход перевернулся, придавив приятеля, тут же пустил ее в кабину.

— Ближайший населенный пункт — Лейкс-Эдж, там помогут.

— У вас есть радио?

— К сожалению, сломалось. Если сейчас попробовать его починить, мы отсюда никогда не выберемся.

Джерри надавил на педали, и машина рванула с места. Он дал Эбби термос с горячим кофе и стопку бутербродов. Горячий напиток согрел изнутри и вернул к жизни. Через некоторое время она даже опустила молнию на куртке и сняла шапку и шарф. Она была рада, что Джерри занят дорогой и не пристает к ней с расспросами. Ей совсем не хотелось говорить. Она ничего не чувствовала внутри, кроме страшной пустоты.

Наконец грузовик ворвался в поселок, Джерри нажал на тормоза у „Северного оленя“, и машина, взвизгнув, встала как вкопанная. Эбби с трудом выбралась наружу, хотела побежать, но тело отказалось повиноваться, и она пошла, шаркая ногами.

Она ввалилась в бар. Там было тепло — весело горел огонь в печи, деревянный пол блестел чистотой. В баре никого не было, кроме огромного эскимоса, потягивавшего кофе за стойкой, и женщины, с которой он разговаривал.

Большой Джо и Диана обернулись на звук.

— Кровь, — сказала Диана встревоженно, — Эбби, у тебя на голове кровь…

Эбби дотронулась до того места, куда Конни ударила ее рукояткой пистолета. На волосах запеклась кровь. Почти в ту же секунду рана начала сильно болеть. Наверное, до этого обезболивающим средством служил холод; холод да сосредоточенность на невероятно важном деле.