А сутки у нас были — насыщенные. Уж поверьте: двадцать четыре часа непрервного боя — это очень долго. Тем более что у наших противников, благодаря численному превосходству, была возможность работать в две смены: одни спят, другие не дают спать нам.
Зато мне удалось уболтать наших, тех, кто покруче, устроить вылазку, когда у штурмующих выдалась пауза.
Хорошо получилось. Матерый воин Мьёр-ярл оплошал так же, как недавно — сопляк Торкельсон. Ярл не выставил ни дозорных, ни секретов. Сконцы разожгли костер напротив ворот и решили, что мы — под присмотром. Не будь у нас раненых, мы бы в эту ночь самым замечательным образом оставили бы осаждающих с носом. Но бросить раненых — это не по-джентльменски.
Пренебрегая освещенными воротами, мы очень тихо перелезли через ограду с темной стороны, обошли вражеский лагерь с подветренной (собачки там, как же без них?) и обрушились на сконцев аки молот Тора — на перепившихся инеистых великанов. Минут пять бодро рубали спящих на окраине лагеря, подожгли два шатра и распугали всех лошадей. Вернее, не совсем всех. Парочку придержали и отдали Свану Черному, который в потехе не участвовал, а сдернул с максимальной скоростью. Почему — сушей? Да потому, что маленькая бухта, принадлежавшая одалю Торкеля-ярла, была до отказа забита кораблями сконцев. Причем примерно половина оставалась на рейде. Вдобавок все плавсредства помельче шестивесельных либо ушли, либо сушились на берегу, так что выбраться морем у Свана — никаких шансов. А всем нам очень хотелось, чтобы он всё-таки добрался до Рагнара и упросил его подмогнуть страдающим за правое дело землякам.
Словом, выспаться этой ночью у сконцев — не получилось. До самого утра они тушили пожары и разбирались с ранеными-убитыми.
А мы потеряли только одного: невезучий словил спиной копье уже перекатываясь через частокол.
Утром наступило затишье. Аж до полудня. Но тут — как в известном анекдоте о том, как русского спросили: когда, по его мнению, придет конец света? А тот ответил: когда, не знаю, зато знаю — откуда. Я там живу.
Так вот: мы тоже знали, откуда пришел тот самый северный пушистый к нашему маленькому дружному коллективу. Он пришел с юга. Более того, мы даже знали время его прихода: астрономический полдень. Это потому, что сразу аж шесть ярлов прибыли к захваченной усадьбе Торкеля по наши души. Шесть ярлов с дружинами. Чуть ли не пятьсот свирепых датских вояк. Итого, учитывая потери противника, где-то семьсот с хвостиком против наших полутора сотен, из которых большая часть — обычные бонды.
Как выяснилось позже, Мьёр послал ратную стрелу еще до того, как они с Торкелем напали на наших.
С упреждением, так сказать. Так что союзники-соседи прибыли в полной уверенности, что это мы, злодеи, напали на честных сконцев и захапали Торкелево подворье. И уже на месте выяснилось, что дело обстоит как раз наоборот. И застремались храбрые сконские ярлы.
Нет, в том, что наша песенка хорошим темпом переходит в похоронный марш, никто из сконцев не сомневался. Стремались они не нас, а мести Лотброка.
И вместо того, чтобы быстенько устроить нам карачун, закопать трупы и сделать вид, что нас как бы и не было, вновь прибывшие устроили многоголосый срач на тему: кто ответит за беспредел? То есть в глубине души сконцы были уверены, что грабить жителей нашего славного острова — восстанавливать справедливость. Сёлундцы-то, считай, каждую зиму на землю Сконе за зипунами ходили. Но у сконцев, увы им, не было своего Рагнара, а у нас — был. И есть. И Рагнар этот спит и видит свободные сконские земли к руками прибрать. И тут такой повод…
Так что половина сконцев вопила, что нас надо отпустить с почетом и извинениями, а другая половина считала, что нас надо немедленно победить. Причем особо извращенным способом. Чтобы, значит, Рагнар содрогнулся и проникся к сконцам уважением.
Ну да, напугали дикобраза старушечьими ягодицами! Такие звероящеры, как Рагнар с сыновьями, по части кровавых извращений — абсолютные чемпионы Датской Марки.
Поскольку обсуждение шло пусть и на удалении где-то сотни метров, но столь бурно, мы слышали почти всё. И видели тоже. Так что, когда бо́льшая часть вновь прибывших отбыла на места постоянного проживания, это не стало для нас секретом. А я, кстати, вернее, некстати, но слишком поздно понял, что допустил ошибку. Следовало поднять белый щит и попытаться принять участие в диспуте. Глядишь, сомневающиеся стали бы нашими союзниками…
Как позже выяснилось, предусмотрительный Мьёр-ярл позаботился еще кое о чем. Заслал гонца к самому главному сконскому ярлу — полномочному представителю Харека, конунга всех данов, вассалом которого формально считался и Рагнар. И не только к нему, как выяснилось еще позже…
Итак, часть ворогов свалила, но осталось всё равно больше, чем мы были способны переварить. Тем более что они решили сменить тактику. Осознав, что взять нас нахрапом может стоить слишком больших потерь, сконцы начали мероприятия по правильному штурму. Например, занялись изготовлением тарана, коротких лестниц и примитивних мантелетов [41] .
А нам оставалось только наблюдать. С глубокой печалью.
— Может, попробуем прорваться? — без особой надежды предложил Медвежонок.
— А может, ты Одина попросишь? — внес встречное предложение Лейф Весельчак. — Подарим ему этого, — кивок в сторону Торкеля-ярла. — Хороший воин. Отцу будет в радость.
Мои коллеги оживились. Моментально посыпались предложения: каким именно образом отправить пленника в Валхаллу с наилучшей гарантией доставки нашей просьбы. Предложения — одно кровавее другого. И при этом — никакого садизма. Исключительно деловой подход к межмировой логистике.
Я тихо охреневал, совершенно не представляя, как остановить процесс. Бойцы были абсолютно уверены в его эффективности. Если я заартачусь — даже слушать не будут. Похлопают пока еще хёвдинга Ульфа по плечу. Мол, ты, брат, всегда был немножко странным, но ничего. Любим тебя не за это. Сами разберемся, ты только не мельтеши.
Выручил дедушка Каменный Волк.
— Дурни вы все, — заявил он пренебрежительно. — Торкель-ярл — не трэль, которому послание на шкуре кровью пишут. Станет Торкель перед Отцом за своих врагов заступаться, как же! Да и некогда уже правильную жертву принести. За стену гляньте: каша ячменная свариться не успеет, как эти бить нас полезут. А кабы и успели: мы ж две ночи назад Одину сорок семь жизней подарили. Если после этого Отец к нам не расположился, так, значит, нет нам его благоволения! А коли так, то до́лжно нам погибнуть достойно, и еще до первой звезды мы все будем пировать в Валхалле!
Сильная речь. Воодушевляющая. Для всех, кроме меня.