— Вашего местного парня нам Бог послал, — промычала она, собравшись закинуть в рот новый кусок. — Попробуй, какая вкуснятина. Я и в прошлый раз в этих местах объедалась ими, правда, была беременна.
— А что привело сюда Венса? — спросил Рейли, взяв себе кусочек.
— Папа вел раскопки недалеко от Араратской аномалии. Венсу очень хотелось посмотреть, и папа его пригласил.
Она рассказала, как в 1949 году разведывательный «U-2», возвращаясь после рекогносцировочного полета над Советским Союзом, пролетал над Турцией и как аналитики ЦРУ много лет ломали голову над сделанными с него снимками. Со временем кое-что просочилось из секретных архивов, а в конце девяностых снимки были опубликованы — и произвели сенсацию. Высоко в горах Армении, почти у самой вершины, просматривалось нечто, похожее на корабль. На крупном плане виделись три большие изогнутые деревянные балки, напоминающие часть остова большого судна.
— Ноев ковчег, — кивнул Рейли, смутно припоминая броские газетные заголовки.
— Тогда многие им заинтересовались, и мой папа тоже. Беда в том, что когда холодная война стала понемногу затихать, доступ в этот район был затруднен. Гора расположена всего в двенадцати милях от российской границы, и до Ирана меньше двадцати. Кое-кто все-таки добился разрешения и попытался подняться, чтобы посмотреть, что там на самом деле. В том числе Джеймс Ирвин, астронавт. Он, после того как прошелся по Луне, серьезно обратился к христианству. Пытался совершить восхождение в район аномалии… — Тесс помолчала. — При второй попытке он сорвался и погиб.
Рейли свел брови:
— Ты думаешь, там действительно Ноев ковчег?
— Сошлись на том, что нет. Просто необычное скальное образование.
— А твое мнение?
— Не знаю. Никто туда так и не добрался, чтобы в этом убедиться. Все, что мы знаем — это то, что история человека, спасшегося от потопа на огромном корабле с множеством животных, написана тысячелетиями раньше Библии — ее истоки прослеживаются до Месопотамии. Поэтому я думаю, что нечто в этом роде могло случиться на самом деле. Не то чтобы весь мир был затоплен, но достаточно большой район в этой части света. Кто-то один выжил, и его история стала легендой.
Рейли поразило, что она говорила с большой уверенностью и твердостью. Нельзя сказать, чтобы он на самом деле верил в Ноев ковчег, но все же…
— Забавно, — сказал он.
— Что?
— Мне казалось, что именно археологи более других открыты тайнам прошлого, более восприимчивы к чудесам, случавшимся в отдаленные времена… а у тебя такой научный, рациональный подход… Не знаю, разве он не снимает очарование?
Тесс явно не видела здесь противоречия.
— Я занимаюсь наукой, Шон. Я, как и ты, имею дело с фактами. Раскопки — это поиски доказательств, свидетельств того, как люди жили и умирали, как они воевали и строили города… Мифы и легенды я оставляю другим.
— А если что-то не поддается научному объяснению?
— Значит, этого, скорей всего, не было.
Она отодвинула коробочку с локмой, вытерла губы салфеткой и лениво откинулась назад, повернувшись к нему лицом.
— Я хотела сказать…
— Валяй.
— Тогда, в аэропорту Кеннеди. Почему ты не вытащил меня из самолета? Ты ведь мог меня арестовать? Почему отпустил?
По намеку на улыбку в уголках ее губ и по блеску глаз он угадал, к чему она клонит, и порадовался, потому что сам никак не мог решиться об этом заговорить. Пока он отделался невнятным:
— Сам не знаю, — и тут же добавил: — Я уже понял, что ты настоящая заноза в заднице и, пожалуй, боялся, что от твоего визга крыша обвалится.
— Правильно боялся.
Она придвинулась ближе.
Он почувствовал, что сердце забилось чаще, и переменил положение, наклонившись к ней.
— Еще… я решил: какого черта? Проверим, такая ли она умная, как воображает.
Она подвинулась еще ближе. Их лица оказались в нескольких дюймах друг от друга, ее глаза смотрели в упор. Губы изогнулись в усмешке.
— Как ты великодушен…
Небо, горы, костер… Идеальная обстановка. Он на расстоянии ощущал тепло ее манящих губ, и на короткое мгновенье все остальное исчезло. Мир перестал существовать.
— Надо сказать, я вообще благородный и великодушный парень. Особенно я великодушен к тем, кто совершает собственное… паломничество.
Совсем крошечное расстояние разделяло их губы.
— И раз ты отправился защищать меня, — шепнула Тесс, — я могу считать тебя своим личным рыцарем-тамплиером?
— Вроде того.
— Знаешь… — Ее глаза блеснули озорством. — По уставу тамплиеров тебе полагается всю ночь стоять на страже над спящими пилигримами.
— Ты уверена?
— Глава шестая, раздел четыре. Можешь проверить.
Неземное чувство.
— Выдержишь? — спросила она.
— Запросто. Нам, тамплиерам, не привыкать.
Она улыбнулась, и тогда он наклонился и поцеловал ее.
Он подвинулся ближе, и поцелуй стал горячей. Они сливались друг с другом, уходя в свои чувства, ни о чем не думая, захлебываясь ощущением, запахом, вкусом. И тут что-то вторглось в него — знакомая картина всплыла из темной глубины: потерянное лицо матери, мужчина в кресле с бессильно повисшими руками, отстраненно поблескивающий лежащий пистолет на ковре и забрызганная кровью стена.
Он отшатнулся.
— Что такое? — отрешенно прошептала Тесс.
Он мрачно сел. Глаза были далекими, и в них стояла какая-то призрачная мысль.
— Это… не лучшая идея.
Она привстала, запустила пальцы ему в волосы, притянула к себе.
— О, позволь не согласиться. По-моему, идея замечательная.
Она снова поцеловала его, но прикосновение ее губ заставило его отпрянуть.
— Я серьезно.
Тесс поднялась на локте, непонимающе взглянула на него. Он потупил глаза.
— О, господи! И правда, серьезно.
Она искоса глянула на него, блеснула улыбкой:
— Что, пост требует воздержания?
— Не в том дело.
— Тогда в чем? Ты не женат. Я готова поручиться, что ты не гей, хотя… — Она неопределенно пожала плечами. — И мне, когда я последний раз смотрелась в зеркало, очень даже понравилось то, что я вижу. Так что?..
Он мучительно искал слова. Не первый раз он поддавался этому чувству, но то было в прошлом. Он уже давно не испытывал ничего подобного.
— Трудно объяснить.
— Попробуй.
Это оказалось нелегко.
— Конечно, мы почти не знаем друг друга, и, может, я слишком спешу, но ты мне правда нравишься и… Я должен тебе кое-что сказать про себя, даже если… — Он замолчал и докончил мысленно: «…даже если из-за этого потеряю тебя». — Это о моем отце.