– Картины нет, – сказал Слокум.

– Извини.

– Ты что, издеваешься?

– Хотелось бы, но нет. Это плохо, очень плохо. Мне всегда нравились изображения парней в смешных шляпах, но похоже, Чарли поднял вопрос о Рембрандте только чтобы привлечь к себе интерес.

– Но возвращение Рембрандта с самого начала было условием сделки.

– Может быть, так оно и было сначала, но теперь ключом к сделке являются показания Чарли о банде Уорриков и пропавшей девочке. Все, что я могу сказать: эта картина всем по барабану, и вам, и мне. Фонду Рандольфа придется обойтись пятьюстами остальных шедевров.

– Продажа краденых произведений искусства является преступлением, – напомнил Слокум.

– Может, я забыл смысл слов «освобождение от преследования»?

– Мы не можем поощрять преступление.

– Вспомните: я говорил, что картины нет.

– А если мы не согласимся?

– История все равно выйдет наружу, я об этом позабочусь. Самым надежным союзником моего клиента всегда была пресса, и мы обратимся к ней как к последнему средству. Одно из двух: вы или получите свидетеля, который будет давать показания, или все узнают, что вы оставили на свободе убийцу из-за нерушимой любви к искусству.

– Собираюсь привести Чарли домой, – сказал я в телефонную трубку.

– То есть сделать глупость, – уточнил Лавендер Хилл. – Большую-большую глупость.

– Я знал, что вы обрадуетесь. Ваш клиент доволен нашим визитом?

– Он в восторге.

– Он терпит неудачу за неудачей.

– Уверяю вас, он не сдастся без борьбы.

– И вы, Лав, – его воинствующий защитник?

– Я всего лишь сводник.

– Это хорошо, что вы нашли подобающее место в жизни. Значит, у него есть кто-то другой, кто выполняет грязную работу, не так ли?

– Вы носитесь, как откормленный гусь с отрезанной головой, поэтому работа будет не такой уж грязной. Все еще ищете девочку, чью фотографию показывали мне?

– Да, ищу.

– Узнали правду?

– Узнал. И смею вас заверить, он и здесь потерпит неудачу. Какие финансовые договоренности имеются у вас с клиентом?

– Не ваше дело, мой дорогой.

– Думаю, он заплатил аванс, потому что оперативник вашего калибра не работает в кредит. Но заплатил ли он за интересующий нас предмет?

– У нас существуют определенные договоренности.

– Условное депонирование?

– Не совсем. А что?

– Что случится, если условием доставки этой маленькой игрушки будет то, что она не попадет к вашему клиенту в Лос-Анджелес?

– Переговоры возобновляются?

– С моим дополнительным условием.

– Вы неиссякаемый источник сюрпризов. Я деятельный человек, Виктор. Предвидя возможные финансовые затруднения первоначального клиента, я переговорил с другими коллекционерами, с которыми работал в прошлом.

– Значит, даже если картина не попадет в Лос-Анджелес, за нее все равно заплатят?

– Вы на редкость сообразительны.

– Передайте другим коллекционерам, чтобы готовили чековые книжки. Может быть, мы откроем торги, повысим комиссионные.

– Какая восхитительная перспектива!

– Не исчезайте.

– О, Виктор, можете на меня положиться – я ни за что не исчезну. Но позвольте спросить: мы стали немножко жадными, дорогой мой?

– Скажем так, Лав, – я решил, что пришло время прыгнуть через пропасть.

Глава 60

– Что конкретно тебе от меня нужно? – спросила Бет, когда мы шли к маленькому типовому строению в старом районе недалеко от Коббс-Крик-парквей в западной Филадельфии.

– Мне нужно, чтобы ты проверила, насколько хорошо Макдейсс организовал охрану дома Чарли.

– Хочешь, чтобы я выступила в качестве приманки для бандитов?

– «Приманка» – некорректный термин.

– А разве корректно подставлять меня под заряженные пистолеты?

– Можешь отказаться, если боишься.

– Нет, Виктор, я не боюсь. И хочу тебе помочь. Просто ты старательно не допускал меня ко всему, что касалось Калакоса, включая бесполезную поездку в Лос-Анджелес, из которой ты вернулся толстый и загорелый. А сейчас вдруг хочешь, чтобы я бегала с нарисованной на спине мишенью.

– Не допускал, чтобы уберечь от неприятностей.

– Скажи уж: приберегал на крайний случай – и то будет звучать правдоподобней. Когда ты собираешься провернуть дело?

– Завтра.

– Что требуется от меня?

– Держать при себе сотовый и быть готовой к отъезду, когда я позвоню.

– Хорошо.

– Возможно, тебе придется взять напрокат машину. Сообщу, какую модель, как только узнаю сам.

– Хорошо.

– Ты сказочная женщина.

– Я дурочка.

– И это тоже. Мы надолго?

– Нет, – сказала она, когда мы подошли к нужному дому. – Просто зайдем, поздравим, может быть, выпьем по бутылочке пива.

– Ненавижу эти вещи.

– Для Терезы это была большая победа. Она снова получила свою дочь. Теперь хочет отметить событие и поблагодарить нас.

– Если бы не мое благородство, я бы лучше выпил в одиночестве.

Мы поднялись по ступенькам нового дома Терезы Уэллмен. Через открытую дверь доносилась музыка, громкая и ритмичная. На крыльце толпились люди. Мы протиснулись в прихожую.

– Привет, – сказала неудержимо веселая Тереза Уэллмен, перекрывая грохот музыки.

На ней было ситцевое платье и, на мой взгляд, слишком много бижутерии, в руке она держала стакан.

– Спасибо, что пришли. Вы герои дня.

– О, мы только привели доказательства, – сказала Бет. – Героиня дня – вы.

– Не принижайте своих достоинств. Вы спасли мне жизнь, вернули мою девочку. Спасибо. Вам обоим.

– Что вы пьете? – спросил я.

Она посмотрела на свой стакан, потом подняла взгляд на меня.

– Газировку. На кухне есть еще газировка, а в столовой переносной холодильник с пивом. Расслабьтесь, Виктор. Почему вы пришли на вечеринку в костюме?

– Я и на пляж хожу в костюме.

– Мы сами найдем пиво, Тереза, – сказала Бет. – Спасибо.

– Виктор, Бет. Правда, я очень рада, что вы пришли. Спасибо вам. Спасибо за все.

Она обняла Бет, а мне подарила улыбку. Иногда мне кажется, что ради этого стоит работать. Может быть, ребята в придорожных магазинчиках получают больше, но их никто не обнимает, когда они продают блок сигарет со скидкой.