Лео дивился этому феномену. Джанкарло был иного мнения: он собирался организовать «военный фонд» и нажиться на этом, потому что «войны — Божий дар бизнесу». Хорошие новости просочились сквозь стены монастыря и достигли монахов — те благодарили Бога и покровительницу монастыря Деву Марию, направивших заблудших овец на путь истинный.
«Долго это не продлится, — думал Лео. — Папа римский не упустит возможность использовать ситуацию с выгодой для себя и сыграет на христианской идее прощения. Джон и сенатор Роулендсон, должно быть, сильно недовольны. А прелат „Опус деи“ — особенно. Это серьезный удар по их плану».
По некой загадочной причине армии теней обернулись против заговорщиков. Ирония судьбы: осквернители стали героями новых надежд на мир между двумя цивилизациями. Повсюду разом прекратились антиисламские демонстрации. Кровожадные волки обернулись невинными агнцами.
Спустя несколько дней окрепший Джанкарло решил остаться еще на недельку.
Сентябрь выдался морозный. На вершинах Евганских холмов роняли листву каштаны. Как-то ночью Лео не мог уснуть и вышел прогуляться в сад. Было холодно, безоблачно и безлунно, но звезды светили ярко.
В детстве мать учила Лео ориентироваться по звездам.
— Найди Полярную звезду и представь, что она твой маяк. В стародавние времена моряки находили по ней путь.
Полярная звезда входила в созвездие Малой Медведицы, по-итальянски — Орсина. Одно из самых дорогих детских воспоминаний словно готовило Лео ко встрече с любовью.
Лео подавил вздох — не время для сожалений. Пора действовать.
Он вернулся в келью. Что делать дальше? Вспомнилось название другого созвездия — Лев. Геркулес по просьбе богини Юноны убил Немейского льва. А лев на латыни — Лео. Геркулес задушил зверя и поместил его на небо в виде созвездия. Лео вздрогнул: может быть, «Магический мир героев» требует, чтобы он стал не героем, но жертвой?..
Запоздалое озарение и опыт прорицания заставили его вновь раскрыть перепачканную кровью книгу. «Никакой магии», — сказал себе Лео. В последний раз это его чуть не убило. Впрочем, от трактата никуда не деться — спасти Орсину может лишь алхимик, сверхчеловек.
План действий не сформировался и на следующий день. Красивый и содержательный манускрипт вызывал физическое отвращение. Лео не мог изучать трактат, но время поджимало. Академические знания казались игрушками по сравнению с теми уровнями бытия, которые обещала запретная книга. Лео вспомнил старинное гадание Sortes Vergiliane, [53] когда гадающий открывал наугад «Энеиду» Вергилия и находил ответ на вопрос в первой попавшейся строке.
«Почему бы не опробовать этот способ на запретной книге? — подумал Лео. — Посмотрим, что она скажет. Это начало, первый шаг на пути к тому, чтобы вновь открыть книгу».
Он уронил фолиант на пол, и тот открылся ближе к концу, на предпоследней главе «Мощь Пещеры Меркурия». Лео прочел:
Герой не только вкусит плоды бессмертия, но и прольет благодатный свет на своих потомков, ежели четыре Свидетеля останутся на его стороне.
На четырех свидетелей Лео обратил мало внимания, но комментарий Чезаре заставил призадуматься:
Знай же, что четыре свидетеля суть четыре гумора: кровь есть сок румяности героя, желтая желчь — это сок желчности, флегма — сок бесстрастия, хладнокровия, черная желчь — сок меланхолии. Пусть герой бережно извлечет их из своего тела в умеренных количествах и запечатает в раздельных сосудах, которые должно поместить на ara gentis, в укромном месте, защищенном символами четырех элементов и ликами предков рода Ривьера, куда войти может лишь старший сын.
Так вот для чего предназначена святыня в палаццо! Ara gentis, «родовой алтарь» по-латыни. Там, словно в гробнице египетского фараона, хранились останки героя, продолжающие влиять на судьбы потомков. Не важно, чем конкретно были четыре сока и как Чезаре извлек их. Лео продолжил чтение:
Пусть первенец найдет descensum arduum Averni, [54] ключи от врат которого ревностно хранит Меркурий, но пусть изучит сперва искусство pharmacopoeia. [55] Ему должно заботиться об ara gentis и следить, дабы четырем свидетелям не чинилось никакого вреда. Здесь будет место самого уединенного отдыха и постижения тайн. Пусть он приходит к алтарю и уходит широким путем, следя, чтобы ни одна свинья не проникла туда и не пожрала драгоценных жемчужин. Более того, Геба, с которой он делит ложе, не должна проведать о святилище. Корни Древа уходят в магическую землю, ограждая алтарь от вреда.
То, что в тексте говорилось о палаццо Ривьера, было ясно как день. Лео знать не хотел, какие тайны постигал там Эммануил — с племянницей или без. В комментариях говорилось: «Поскольку Юпитер выбрал себе в жены свою сестру Юнону, то в практиках более слабого свойства потребно родство крови. Ибо если нет сил содержать в себе своих перегонных кубов, работу следует разделить с soror mystica». С мистической сестрой?
Лео вздрогнул. Что, если, потеряв одну помощницу, старый монстр задумал использовать Орсину? По иронии судьбы, похищение спасло ее… Откуда эти мысли?!
Ясного ответа гадание не дало, однако точно указало на палаццо Ривьера. По словам Орсины, книга была тесно связана с дворцом. А если задать конкретный вопрос: «Где Орсина?»
Упавшая книга раскрылась на странице с уже знакомой криптограммой «menstruum», полученной из фразы: «MENsura STRUcturae Verae Magiae». «Мера построения истинной магии» или «Мера истинной магии построения».
Лео «измерил построение», рыская по комнатам, ища среди них тайную. Пещера Меркурия была у всех на виду, в нее мог войти кто и когда угодно. «А что касается изначального значения слова, — подумал Лео, — разве сам он не истекал кровью?»
Главу Чезаре завершал в присущей ему манере продавца тайн:
Когда менструальная кровь надежно укрыта в утробе и приготовлена Природой, дабы питать плод, герой, если нужно, найдет тайное и безопасное место путем должных вычислений. Coli umbras inaccessas.
Последнюю фразу перевести можно было по-разному: «поклоняться», «часто посещать», «взращивать или обитать в недоступных тенях». В контексте она звучала многообещающе, но при расшифровке предлагала лишь «Columbina» — от Coli umbras inaccessas. Бессмыслица. Где тут смысл? Каково значение слова? Разве что «подобный голубю» или «голубиного цвета». О чем это говорит?
Приуныв, Лео отложил книгу. Скоро ужин. Наверное, следует присоединиться к монахам на вечернем богослужении, медитации и молитве.
Организм наполнился силой, и Лео ощущал срочную необходимость действовать, смешанную с отчаянием. Может, молитвы помогут на время притупить мысли о безысходности?
«Я не ведаю, как именуют твои мудрецы того, кто чересчур охотно подчиняется велению сердца, потому что он не герой; но тогда, может быть, трус?»