Или же его не убьют выдуманные им же враги. Ведь, чем дальше, тем сложнее вырваться из этого круговорота безумия, которое в конце концов окончательно разносит вдребезги пораженный разум. Единственная возможность спастись – искреннее понимание того, что происходящее – не более чем иллюзия, густо перемешавшаяся с реальностью.
Сталкеру повезло – он сумел достаточно далеко удалиться от свихнувшегося спутника, заразившего своим безумием и его, и Акима.
Вспомнив об Акиме, Кот вздрогнул. Огляделся, встал. Вокруг была все та же пустынная улица. Парня нигде не было видно.
– Аким! – позвал он. Повысил голос: – Аким, где ты?
Сталкер поежился, озираясь. Ему снова показалось, что пейзаж вокруг начал меняться. Нужно срочно двигать отсюда. И не вдогонку за Шевцовым, благодаря которому он остался в одиночестве. Надо убираться из Академгородка. Пока тот не переварил его заживо.
Начинало темнеть. Только небо над Институтом ядерной физики все сильнее наливалось ядовитым свечением. Оставаться под открытым небом здесь совсем не хотелось. Если получится – лучше переночевать в здании филиала. Отыскать дневник шефа – и поскорее уносить отсюда ноги. Оставался пустяк – пройти каких-то пятьсот метров. Сталкер прикинул направление. Филиал там, за университетскими корпусами. Просто обойти подозрительную территорию по широкому кругу… Кот машинально достал из кармана гайку, размашисто, от бедра бросил вперед.
Свистнуло, как пуля над ухом пролетела, – и гайку будто языком слизнуло.
– Ни хрена-ссе… – потрясенно проговорил Кот. Осторожно попятился.
Дело даже не в том, что прямо под ногами притаилась «комариная плешь», а в том, что еще час назад здесь активно топтались и он, и Шевцов, и Аким. Вот прямо на этом самом месте. Как это возможно? Или дело в этом «кино»? Оно что же, подавляет собой другие ловушки?
– Вот так кино… – снова проговорил Кот и швырнул вторую гайку, теперь уже чуть левее.
История повторилась – гайка со свистом улетела в никуда. Потребовалось еще три штуки, чтобы обозначить границы гравиконцентрата. И после медленно, на мягких лапах – мимо незримой смерти.
Продвигаясь вперед, он с замиранием сердца ощущал, как что-то вокруг него приходит в движение. Слух улавливал странные, протяжные скрипы, гулкий скрежет и вроде даже чей-то мучительный стон. Он шел, стиснув зубы, а вокруг скрежетало все явственнее, и гулко раскалывалось что-то гигантское, от чего вздрагивала земля, норовя свалить с ног. Быстро накатывала тьма, и к звукам стали медленно подключаться мертвенно-бледные отблески, как будто невидимые постановщики безумного театра проверяли на нем действие своей адской аппаратуры. Кот помнил, как светится в подвалах «ведьмин студень», как мерцает текучая «зеленка», но происходящее сейчас било железными прутьями по оголенным нервам.
Когда до крыльца филиала осталось около десяти метров, он не выдержал и побежал. Это было непростительно глупо – вот так, дав волю нервам, и гибнут в Зоне зеленые новички. А он все бежал и бежал – и вдруг с ужасом понял, что крыльцо не приближается – оно становится все дальше и дальше. И чем больше он ускоряет шаг, тем дальше отползает проклятое недоступное крыльцо. Так бывает только во сне. В кошмарном, потном, болезненном сне.
«Да ведь это ловушка!» – мелькнуло в голове. Он мысленно прикрикнул на себя, приказывая остановиться. Все еще тяжело дыша, сжал кулаки, усилием воли заставляя себя успокоиться. Ловушка… Сон… Черт возьми, да ведь это «кино»! И теперь не шевцовское, а его собственное!
– Нет, *censored*! – зажмурившись, зло процедил он. – Не возьмешь ты меня, не сейчас, не сегодня! К черту такую игру, меняю колоду!
От напряжения качнуло, он отшатнулся, едва удержав равновесие. Но, открыв глаза, понял, что все кончилось. В ушах звенела мертвая тишина, перед глазами было темное крыльцо с распахнутыми настежь дверьми. Оставалось лишь подняться по мраморным ступеням, что он и сделал.
– То-то же, – тихо произнес он и пнул ногой дверь.
И еле успел отскочить: массивная створка, сорвавшись с петель, с невероятным грохотом обрушилась навзничь, заставив сталкера сжаться от неожиданности и стыда. Да уж, выходка невысокого класса, об этом лучше никому не рассказывать.
На всякий случай Кот пощелкал выключателями. Света, разумеется, не было. Это в других частях Зоны встречается электричество и вода в кранах. В самом высокотехнологичном ее уголке тока, конечно же, нет. Возможно, всю энергию высасывает та непонятная сияющая мерзость над ядерным институтом, а может, просто в свое время подрядчики сэкономили на электропроводке. Кот нацепил на лоб легкий светодиодный фонарик – самая дельная штука во всем снаряжении. Неторопливо огляделся.
Все здесь одновременно знакомое и чужое. Вот в этом коридоре он впервые встретил Акима. И даже представить себе тогда не мог, во что выльется эта встреча.
Теперь здесь все несло на себе следы паники. Пол был усеян мятыми листами бумаги, папками с документами, каким-то оборудованием, которое по недомыслию все еще пытались спасти, когда спасать нужно было только собственные жизни. Известно, что до вспышки здание не успели покинуть около сотни сотрудников. С тех пор их не видели. Никто не может утверждать, что они именно погибли. В Зоне, вообще, смерть – понятие условное. Кот часто примерял на себя роль ходячего мертвеца – которого в ужасе убивают, расчленяют, пытаются изучить, сжигают в лабораторной печи. А наутро он возвращается вновь. Что он будет чувствовать, когда это произойдет? То, что произойдет именно так, сталкер почти не сомневался: ведь он наверняка найдет свою погибель в Зоне. Как и все настоящие сталкеры.
Он медленно поднимался по лестнице, и эхо сопровождало его тоскливыми отзвуками. Не нужно было даже фонарика, чтобы ориентироваться в хорошо знакомой обстановке. Интересно, что новое здание в Искитиме детально повторяло архитектуру этого. То ли строители упорно громоздили типовой проект, то ли о том попросили сами ученые – чтобы никакие изменения в дизайне не напоминали о произошедшем. А так – как бы ничего не случилось. Странная, извращенная логика. Что и говорить, все эти ученые – психи. Даже Лавров, если на то пошло.
Кстати, о Лаврове. Кот без труда отыскал их прежнюю лабораторию. Подсвеченная снаружи неприятным сиянием с другого края Академгородка, лаборатория выглядела так, словно ее и не покидали вовсе. Кот даже вспомнил, что вон тот стоящий на полу блок он должен был наутро отнести к техникам, а тот цветок на окне – полить, что он всегда забывал делать.
Елки зеленые – а цветок-то до сих пор живой! Кот подошел к окну, забывшись, коснулся листа растения. Нет, все-таки это место не создано для жизни. Он перевел взгляд на стол по соседству и тут же увидел его.
Дневник.
Толстая, увесистая тетрадь с обложкой из искусственной кожи, со скругленными углами. Тоненькая, разлохмаченная на кончике закладка торчала из стопки страниц где-то посередке. Сталкер подошел, взял в руки дневник и уселся в крутящееся кресло. Открыл на заложенном месте.