— А, вот в чем дело. Извини, что сразу не предупредил тебя. Этот Фаско из Вирджинии, большой шишка из отдела изучения поведения.
Похоже, мой звонок кого-то всполошил.
— И что он предлагает?
— Собрать военный совет. Я так думаю, на самом деле Фаско хочет заглянуть ко мне в мозг, — если бы он только знал, какое это бесполезное занятие. В общем, если дело безнадежно, он сматывает удочки. Если я что-то нащупал, он вскочит на подножку и посмотрит, можно ли будет урвать что-нибудь для своего ведомства... Фаско отправил мне по факсу очаровательное послание: «Все что в моих силах и так далее, и так далее, и так далее... Помощник заместителя директора отдела изучения поведения, хо-хо ля-ля».
— Он сказал, что вы с ним условились о встрече.
— Фаско хотел договориться на завтра, я сказал, что не могу. Обещал быть на связи. Буду и дальше тянуть время, если только не получу приказ от начальства. Или ты думаешь, мне следует открыться ему?
— Ну, только не так, чтобы мозг вывалился наружу.
— Можешь не беспокоиться... Если мы и встретимся, то лишь за счет Фаско. Бифштекс, порция не меньше двух фунтов, жареная картошка... Мы пойдем в хорошее заведение, и я позабочусь о том, чтобы хорошенько проголодаться. Три месяца в году я работаю на то, чтобы заплатить налоги. Пусть ФБР в кои-то веки позаботиться о моем питании. Что-нибудь еще?
— Ты по-прежнему надеешься завтра утром встретиться с мистером Доссом?
— В одиннадцать часов, у него в конторе. А что?
— Как тебе нравится, — сказал я, — что ровно в одиннадцать я жду Стейси?
— Вот как. Странная синхронность. Ты хочешь что-то рассказать о папочке?
— Нет.
— Ладно, в таком случае, лечи на здоровье свою пациентку, а я поеду домой. Если я засну за рулем, завещаю тебе свой набор карандашей.
— Ты уж постарайся быть поосторожнее.
— Я всегда вожу машину очень осторожно. Приятных сновидений, профессор.
— И тебе того же.
— Алекс, мне никогда не снятся сны. Это противоречит правилам нашего управления.
Одиннадцать часов тридцать минут. Вторник. Солнечно и жарко, утро не по сезону прекрасное. Но до погоды мне не было никакого дела. Вот уже полчаса я ждал у себя в кабинете, а Стейси не приходила.
Разобравшись кое с какими бумагами, я позвонил в школу. Секретарше была известна моя фамилия, потому что я занимался и с другими учащимися. Да, Стейси отпросилась с занятий. Два часа назад. Я позвонил Доссам домой — безрезультатно. Никто не оставлял мне никаких сообщений, не предупреждал об отмене сеанса. Я собрался было позвонить Ричарду на работу, но передумал. Занимаясь с подростком, нужно действовать очень осторожно, чтобы не подорвать его доверие — особенно имея дело с таким родителем, как Ричард Досс.
К тому же, сейчас у Ричарда Майло, что еще больше все запутывало. Прошло еще десять минут, и время сеанса подошло к концу.
Классический прогул. Такое случается сплошь и рядом, но со Стейси это произошло впервые. Впрочем, я не видел ее полгода, а шесть месяцев для подростка очень большой срок. Возможно, на том, чтобы снова встретиться со мной, настоял ее отец, а она наконец восстала.
А может быть, это было связано со смертью Мейта, всколыхнувшей трагические воспоминания о том, что может произойти с женщиной, потерявшей вкус к жизни.
Я убрал папку с историей болезни, уверенный, что в течение дня кто-нибудь из Доссов мне обязательно позвонит.
Но загадку разрешил Майло.
Он заявился ко мне домой в час дня.
— Утро выдалось спокойным, да?
Пройдя мимо меня, Майло направился на кухню. С моим холодильником они давние друзья. Встретив его радостной улыбкой, Майло забрал вскрытый пакет молока и спелый персик. Заглянув в пакет, он пробормотал:
— Осталось совсем мало, я не буду пачкать стакан.
Разорвав картон, Майло сделал солидный глоток и, вытерев рот, набросился на персик так, словно хотел отомстить всем фруктам.
— Малышка Досс не пришла на сеанс, — заявил он. — Мудрый Майло знает это потому, что мисс Досс вбежала в кабинет папочки как раз в то время, когда должна была быть у тебя. Я только что начал разговаривать с ее папашей. Что-то случилось с ее братцем. Похоже, он сбежал.
— Из Стэндфорда?
— Из Стэндфорда. Досс перенес встречу с одиннадцати на десять, и меня только-только провели в его святая святых — ты там бывал?
Я покачал головой.
— Мансарда с видом на океан. Кабинет, выполняющий заодно и функцию личного музея. Антиквариат, картины, но в основном шкафы с восточными черепками — сотни чашек, ваз, статуэток, кадильниц и тому подобного. Стеклянные полки создают иллюзию того, что все это плавает в воздухе. Я боялся глубоко дышать, но, возможно, на это все и рассчитано. Быть может, Досс перенес время встречи специально для того, чтобы выбить меня из седла. Сообщение он оставил в полночь, так что я получил его по чистой случайности. Думаю, Досс надеялся, что я, не получив сообщение, заявлюсь в одиннадцать, а он мне скажет: «Извиняйте!» Так или иначе, я приехал вовремя, подождал, меня провели в кабинет, и я увидел Досса, сидящего за сверхшироким столом — таким широким, что я едва не сломал спину, перегибаясь, чтобы пожать руку. По-моему, этот тип все просчитывает наперед, а?
Я вспомнил, как мне самому пришлось тянуться за фотографиями.
— И что было дальше?
— Не успела моя задница опуститься в кресло, как ожила внутренняя связь. «Пришла Стейси». А вот тут выбитым из седла оказался уже Досс. Не успевает он положить трубку, как в кабинет врывается девчонка, готовая выпалить что-то папочке. Тут она видит меня и бросает на папашу красноречивый взгляд: «Нам надо переговорить наедине». Досс просит меня выйти на минутку. Я направляюсь в приемную, но секретарша разговаривает по телефону, повернувшись ко мне спиной, поэтому я оставляю дверь приоткрытой. Понимаю, так поступать нехорошо, но...
Профессиональная улыбка полицейского, пропитанная подозрительностью и злорадством.
— Юная мисс Досс была очень возбуждена. Мне удалось разобрать несколько «Стэндфордов», довольно много «Эриков», так что я понял, что речь идет о ее брате. Потом Досс засыпал ее вопросами: «Когда? Как? Ты уверена?» Как будто девчонка была в чем-то виновата. Тут секретарша кладет трубку, оборачивается, бросает на меня убийственный взгляд и закрывает дверь. Я ждал в приемной еще десять минут.
Майло оторвал зубами золотистую мякоть персика от косточки. Взял молоко, но не донес пакет до рта. Белая струя изогнулась дутой прямо в рот. Задергался кадык. Смяв пустой пакет, Майло вздохнул.
— Ах, чертовски полезный напиток!
— Что было дальше? — спросил я.