Стефани. Ну разумеется.
Не укладываются сюда только фотографии. Конечно, Стефани могла бы закачать их на мой компьютер. Она даже, наверное, могла и сделать их.
Но зачем? С какой целью устраивать мне разнос за то, чего я не совершал? Поверить в то, что все подстроил Дэвид Уорнер, было трудно. В то, что это могла сотворить Стеф, попросту невозможно, и без веских доказательств… С другой стороны, сложно представить, каким образом Уорнер смог бы закинуть папку в мой компьютер. Я плохо разбираюсь в технике и вообще не понимаю, как можно засунуть файлы в чужой компьютер на расстоянии. Я вдруг осознал, насколько смутно осознаю возможности и границы тех технологий, которым запросто доверил управлять своей жизнью. В прежние времена под личностью подразумевалось твое лицо и как минимум подпись. Теперь же личность состоит из набора паролей, на выбор которых тратится куда меньше времени, чем на выбор имени для кошки. Узнай мой пароль — и станешь мною — во всяком случае, функционально; мы ведь то, что мы делаем, или то, что, как кажется, делаем.
Я не мог поверить, что подозреваю в подобном собственную жену. От пива я сделался усталым и раздражительным, и меня все больше охватывала тревога, гнусным образом похожая на панику. Не было смысла и дальше сидеть здесь — во всяком случае, когда под боком стоит машина и сам ты дошел до точки. Я попросил счет и отправился в уборную.
Когда я возвращался через бар обратно, то снова попытался дозвониться до Стеф, с тем же успехом. Опуская телефон, я внезапно принял решение. Я последую совету Каррен Уайт. Позвоню в полицию и скажу: до меня дошли слухи, что они хотят со мной поговорить. А когда мы встретимся, я признаюсь, что целый день не могу найти жену. Их реакция — которая, как я надеялся, будет не особенно бурной, — наверное, немного успокоит меня.
Я кивнул своим мыслям, радуясь, что принял решение, и потянулся к бумажнику, чтобы достать визитку помощника шерифа. Случайно я поднял глаза и увидел, что официант несет к моему столику поднос со счетом.
А у него за спиной, на другой стороне улицы, я увидел прохожего.
Это был Дэвид Уорнер.
Я замер на пару секунд, после чего рванул с места. Выскакивая с террасы, я слышал, как официант прокричал что-то, но сейчас мне было не до счета.
Дэвид Уорнер шел по другой стороне улицы. На нем даже был тот же самый пиджак, в котором он сидел тогда в баре: светло-зеленый, с широкими плечами, того сорта, что стоит тысячу баксов в каком-нибудь магазине на Серкл. Уорнер шел один, шагая расслабленной, уверенной походкой человека, который знает, что, если пожелает, сможет купить всю эту паршивую улицу.
— Эй! — прокричал я, перебегая дорогу перед носом у машин. Кто-то нажал на клаксон. Уорнер шагал дальше. Я понял, что он, скорее всего, не привык к подобному обхождению; ему даже в голову не пришло, что какой-то парень, перебегающий улицу, может так обращаться к нему. Тот направлялся к машине, стоявшей в двадцати ярдах впереди, и я прибавил скорости.
Подбегая к нему, я протянул руку и схватил его за плечо. Уорнер сразу меня узнал — я понял это по глазам.
— Что? — тем не менее спросил он. — Кто вы, черт возьми, такой?
— Я Билл, Билл Мур.
Он вытаращился на меня.
— Кто?
— Билл Мур. Риелтор. Несколько недель назад мы познакомились «У Кранка». Вы продаете дом. Во вторник встречались с моей коллегой.
— Я понятия не имею, о чем вы говорите.
— Чушь!
Он начал пятиться от меня.
— Я не знаю, кто вы такой, но убирайтесь, пока я не позвонил в полицию.
— Я уже разговаривал с полицией. Они сами приходили. Они полагают, что вас нет в живых.
Двое прохожих проявили интерес к нашей беседе. Оба в грязных майках и в наколках — парни такого сорта обычно ошиваются в барах на шоссе, за пределами города. Дэвид Уорнер посмотрел на них, опуская руку в карман брюк.
— Чокнутый, — сказал он. — Первый раз его вижу.
— Не надо угрожать приличному человеку, — проговорил один из парней. Судя по его тону, он искал повода, чтобы начать драку.
— А я ему и не угрожаю. Я всего лишь сказал…
Но тут вперед выступил второй, встал между мной и Уорнером, который потихоньку отходил к машине.
— Слушайте, ребята, — сказал я, стараясь оставаться на свету. — На самом деле это вовсе не ваше дело. Я должен побеседовать с этим человеком, вот и все. Он меня знает.
— Никогда раньше его не видел, — заявил Уорнер и нырнул в машину. — Спасибо, молодые люди.
Он захлопнул дверцу, через несколько секунд прогрел мотор и тут же тронулся с места.
— Чтоб вас! — выкрикнул я. Я развернулся на сто восемьдесят градусов и побежал обратно. Не успел пробежать и десяти футов, как наткнулся на официанта из бара.
— Не пытайтесь от меня сбежать, сэр, — начал он. — Вы должны…
Я раскрыл бумажник и сунул ему банкноту. Понятия не имею, какого достоинства. Двое парней стремительно приближались ко мне, решив, что я натворил достаточно и вполне заслуживаю возмездия, хотя истинный виновник уже давно убрался со сцены.
Уорнер тем временем пытался вырулить на шоссе.
Как оказалось, бегаю я быстро. Все это время я неукоснительно приближался к машине. Обогнул угол здания в тридцати ярдах впереди, держа наготове ключи. Выбежал прямо на шоссе — с трудом разминувшись с проезжающим грузовиком — и оказался перед водительской дверцей. Нырнув в машину, я запер центральный замок, и оба преследователя заколотили кулаками по крыше, оглушая меня раскатами металлического грома. Я нажал на педаль, дал задний ход, отчего парни лишились равновесия и разразились бранью, а затем рванул по подъездной дороге прямо на улицу, срезая угол, чтобы выехать на шоссе на светофоре сразу за баром. Я видел авто Уорнера в конце улицы; тот дожидался, пока сможет выехать направо, на бульвар.
Между нами было слишком много машин, и я не знал, успею ли повернуть вместе с ним, пока горит зеленый, поэтому сразу завернул направо и проехал квартал. Казалось совершенно нелогичным терять его из виду, но я знал, что в этом есть смысл. Через перекресток я повернул налево — и выругался громко и грубо, увидев, какое движение на Первой улице. Мне ничего не оставалось, кроме как влиться в поток и надеяться на лучшее.
К тому моменту, когда я добрался до Тамиами, я почти отчаялся, поэтому, увидев, как машина Уорнера проезжает перекресток, направляясь к мосту, я снова закричал, на этот раз испустив животный крик радости.
Я вжал педаль в пол раньше, чем переключился светофор, перелетел перекресток и выехал на бульвар Ринглинга. По дороге едва не врезался в очередной грузовик, а в следующий миг понял: я знаю, куда направляется мой объект — домой, скорее всего, — поэтому мне нет нужды рисковать жизнью.