Но тянуть больше было нельзя.
— Миссис Уэйнрайт…
— Пожалуйста, зовите меня Джин.
Я глубоко вздохнул.
— Джин, понимаете, мы с вашим мужем… В общем, если честно, я сомневаюсь, что он будет рад меня видеть.
Она улыбнулась.
— Да, Леонард в прежние времена был вспыльчив, мог сказать кому-то резкости, но я уверена, что он обрадуется вам.
— Но дело в том, что это не просто светский визит. Я надеялся поговорить с ним по поводу расследования, над которым мы работали восемь лет назад.
— Очень хорошо. Иногда на него находит просветление, особенно когда удаётся вспомнить прошлое. — Она открыла дверь кабинета, не давая мне возможности возразить. — Побеседуйте, пока я буду готовить ленч.
Как тут откажешься? Я нерешительно улыбнулся и вошёл. Она закрыла за мной дверь, оставив наедине с профессором Уэйнрайтом. Теперь просто не верилось, что восемь лет назад я разозлился, когда он бессовестно присвоил мои рассуждения по поводу останков Тины Уильямс. Может, он уже тогда ощущал первые симптомы увядания интеллекта и пытался это скрыть.
Уэйнрайт никак не реагировал на моё присутствие, продолжая вглядываться в море. Я не был уверен, что он осознает то, что видит. Однако следовало что-нибудь предпринять. Я отодвинул кресло от стола и сел. Цель моего визита теперь уже не имела значения. Как бы я к нему ни относился, но подобного даже врагу не пожелаешь.
— Ещё раз здравствуйте, профессор. Я Дэвид Хантер. Много лет назад мы работали вместе в Дартмуре.
Отклика не последовало, и я продолжил:
— По делу Джерома Монка. Его вёл старший следователь Симмз. Помните?
Уэйнрайт продолжал смотреть на море. Слышал ли он меня? Я вздохнул и залюбовался чайками, парящими над зеленовато-синими волнами. Да, положение профессора незавидное, но многие заканчивают жизнь в гораздо худших условиях.
— Я вас помню.
Я вздрогнул от неожиданности и повернул голову. На меня смотрел Уэйнрайт, почти осмысленно.
— Конечно, конечно, — засуетился я. — Я Дэвид Хантер. Я…
— Ли… ли… личинки. — Голосу него был тот же самый, басовитый, но теперь хриплый.
— Личинки, — согласился я.
— Гниение.
Что он хочет сказать? Уэйнрайт водил взглядом по комнате, внутри его что-то начало пробуждаться. Широкий лоб наморщился.
— Раздавленное на дороге животное…
Я кивнул, понимая, что он начинает бредить. Тем временем Уэйнрайт сверлил меня взглядом, вцепившись в подлокотники кресла.
— Нет! Послушайте!
Он сделал слабую попытку приподняться. Я поспешил к нему.
— Всё в порядке, Леонард, успокойтесь.
От Уэйнрайта пахло чем-то кислым. Таков, видимо, запах у атрофии. Он цепко ухватил моё запястье и прошипел, брызгая слюной:
— Раздавленное на дороге животное! Раздавленное на дороге животное!
Дверь кабинета распахнулась, и к нам поспешила его жена.
— Ну всё, всё, Леонард… Почему ты разволновался?
— Убирайся к черту!
— Успокойся, Леонард, веди себя прилично. — Жена решительно усадила его в кресло, посмотрела на меня: — Что случилось? Его расстроило то, что вы сказали?
— Нет, я только…
— Но он от чего-то завёлся. Такое случается с ним очень редко. — Она продолжала гладить голову мужа, и он стал затихать. Затем произнесла вежливо, но холодно: — Извините, доктор Хантер, но, думаю, вам лучше уйти.
Я был готов это сделать с самого начала, поэтому без лишних слов тихо вышел из кабинета.
Теперь, возвращаясь в Эксетер, я уже не обращал внимания на море. Честно говоря, был в шоке, застав профессора в таком состоянии. Он меня всё же узнал, и этого, видимо, оказалось достаточно, чтобы так возбудиться. А ведь в клятве Гиппократа, которую я дал много лет назад, среди прочего сказано: «Не навреди».
Да, неудачно всё получилось.
Поставить машину у больницы оказалось не так просто, но я всё же нашёл место и благополучно добрался до палаты Софи. Сейчас её постель загораживала ширма. Я остановился, решив, что её осматривает доктор, пока не расслышал приглушенные женские голоса.
Через пару секунд ширма раздвинулась, и оттуда появилась Софи. Вернее, женщина, очень похожая на неё. Тот же цвет волос, овал лица, те же глаза. Она раздражённо посмотрела на меня:
— Что вы хотели?
— Я пришёл…
— Всё в порядке, Мэри, — раздался голос Софи. — Дэвид, идите сюда.
Она сидела на кровати в свитере и джинсах. Рядом на полу стояла кожаная сумка. Вид по-прежнему больной, на левой стороне лица багровая ссадина. Но всё равно выглядела Софи лучше, чем вчера. Она улыбнулась.
— Дэвид, это моя сестра Мэри.
Теперь, когда я видел их рядом, различия бросались в глаза. Сестра казалась старше. Лет в шестнадцать она, наверное, была красавицей, но, как все девушки, склонные к полноте, с возрастом подурнела. И сравнения с младшей сестрой не выдерживала. Видимо, компенсировать это должна была шикарная одежда. На Мэри всё было очень модное и дорогое.
Я собирался протянуть руку для приветствия, но сообразил, что сейчас это неуместно. Похоже, сестры только что поссорились.
— Дэвид — мой старый друг, — объяснила Софи после долгого молчания.
— В таком случае, я надеюсь, он сможет тебя образумить.
— Что-то случилось? — спросил я.
— Моя сестра собралась выписаться из больницы, — сердито проговорила Мэри.
Софи картинно вздохнула.
— Я чувствую себя прекрасно. И хочу домой.
— Где тебя чудом не убили, и неизвестно, кто это сделал. Ты не боишься туда возвращаться? Забыла, как я отговаривала тебя селиться на отшибе? Как ты намерена туда добраться? Возьмёшь такси?
— Меня довезёт Дэвид! — выпалила Софи.
Мэри повернулась ко мне:
— Если так, то, надеюсь, вы останетесь там за ней присмотреть?
— Обязательно, — произнёс я, чувствуя на себе умоляющий взгляд Софи.
— К тому же Дэвид доктор, — сообщила Софи сестре. — Так что всё будет прекрасно.
— Хорошо бы. — Мэри вздохнула. — Ладно, довольно бросать слова на ветер. — Она протянула мне руку. — Вероятно, к вашим советам моя сестра станет прислушиваться. Приятно было познакомиться, Дэвид. Наверное, я показалась вам властной и категоричной, но я очень беспокоюсь за сестру.
— Старшей сестре так и положено, — улыбнулся я.
Мэри неожиданно помрачнела и взглянула на Софи: