— Мы сейчас придем… пых-пых… Я разденуся… пых-пых… И вы увидите… Пых-пых… Скажете мне… пых-пых…
— Фух… Да, скажу… Когда придем… Фух… — отвечает тоже толстенькая, но поменьше.
— Скажете мне… Пых-пых… Хорошо — не хорошо… Может, не хорошо… Может, не надо… Пых-пых… Не знаю…
— Конечно, будет хорошо… Фух…
— Ой, не знаю! Пых-пых… Я так долго колебалася. Пых-пых… Брать — не брать. Пыхпых… Там были другие расцветки… Были черные. Но с белым. Были темно-синие… Пых-пых… Были коричневые… Пых-пых…
— Ну что вы, зачем коричневое… Лето же… Коричневое, оно же притягивает все. Фухфух…
— Не знаю… Вот и я им говорю: что вы мне суете коричневое. Лето же… Выбирала-выбирала. Уходила домой, приходила… так наморочила им голову. Пых-пых… Посмо-трите. Скажете мне.
— Фух-фух… Посмотрю, да…
— Скажете мне: да — нет… Не знаю. Только правду… Пых-пых… А то я не знаю…
— Скажу… Скажу… Фух-фух…
Наконец мы все спускаемся к пляжу. Дамы впереди, тяжело по ступенькам. Мы полегче, тормозим. Я тоже хочу посмотреть «да — нет».
Дамы выбирают шезлонги, кладут сумки. Мадам Пых-пых колеблется, оглядывает немногочисленных людей на пляже, потом медленно выбирается из своего халата, не расстегивая молнии по всей длине. И оказывается в цельном купальнике — не знаю, не знаю, — в большом обтягивающем купальнике салатового и розового цветов.
И со сдержанной радостью и смущением: — Ну? Как?
Ее приятельница мадам Фух-фух несколько огорошена. Она ожидала, конечно, она предполагала, но не такое. Чтоб ярко-розовое и ярко-салатовое.
Мы почти рядом и тоже забыли себя контролировать, застыли потрясенные: какой симпатичный яркий праздничный дирижабль! В игривой шляпочке.
— Эммм… Ну что… Очень… Очень… Живенько, — не теряется мадам Фух-фух.
Обе потихоньку — пых-пых, фух-фух — идут к морю.
Море — шшшшшшшшххххх! — аплодирует.
Семь утра. Пружинистой походочкой, рассчитанной на зрителя, поигрывая плечами, на пляж пришел Он. Явился. Сурово, по-орлиному, огляделся: из красавиц пока только моя дочь Линочка. А он привык к зрительницам. К восхищенным или, по крайней мере, заинтересованным взглядам. Почти лысый, но по центру головы — нескошенная борозда. Его купальные плавки не смогли найти талию и разместились верхней резинкой где-то почти под грудью. Этакий красотун!
И вот он расстелил полотенце, кинул Линочке нарочито низким голосом: «Присмотрите за вещами, ага?» — и пошел к воде, тяжело впечатывая шаг в песок, медленно перенося плечи, правое-левое, правое-левое, экономно двигая кулаками.
Терминатор, ну чистый Терминатор.
Он направляется к морю, но глаз его, заползший почти на висок — как у курицы, — следит за реакцией единственной пока на пляже красавицы. Красавица демонстративно утыкается в книгу. Я же — не представляющая для Терминатора интереса красавицына мама — продолжаю наблюдать. И когда Он, картинно глядя вдаль, ме-е-едленно подходит к морю, вдруг неожиданно «набежавшая волна» бесцеремонно обдает его чуть ли не до макушки.
Терминатор как-то неуклюже, суетливо отпрыгивает на одной ноге и взвизгивает:
— Иии! Ой! Мамочки!!!
Но тут же приходит в себя, оглядывается, убеждается, что красавица не наблюдает, успокаивается, опускает руки в воду, обшлепывает себя по-стариковски ладошками — руки, плечи, поворачивается к морю спиной и точно так же, уверенно, твердо — играя плечами и животом, движется назад, всем своим видом демонстрируя усталость — мол, поплавал вволю. Рыбкой красиво падает на свое полотенце и замирает, исподволь наблюдая за реакцией Линочки.
Линка шепчет мне, еле сдерживая смех:
— У него на полотенце… ой!!! Хихихи! У него на полотенце котята!!!
Вечером были приглашены на лодку. Вышли в море. Все купаются. Девушка загадочная, по имени Сусанна, сидит, печальная, задумчивая.
— Почему вы не плаваете? — спрашивают ее. — Видите ли, мне гадалка нагадала, — поводит плечиком Сусанна, — что я однажды буду тонуть и что меня, — манерничает красавица, — спасет мой будущий муж, а тут… — Она с сомнением оглядела гостей.
На лодке не было ни одного мужчины моложе пятидесяти.
— Значит, вы теперь тонете только с далеко идущими планами? — спросил один Сусанну.
А второй, один из тех мужчин, которые как раз повылезали из воды и как-то случайно встали в неровную шеренгу перед сидящей в шезлонге потенциальной невестой, прокомментировал:
— «Сусанна и старцы».
По дороге с пляжа — обычно приходила в семь утра, а уходила в девять — в одно и то же время встречала пожилого сеттера в ошейнике. Он двигался ритмично, с естественным достоинством. Трусил по прямой уверенно и деловито. Он знал, куда идет.
— Доброе утро, — здоровалась я, — вы куда?
«На море», — почти не поворачивая шоколадной лоснящейся головы с седым подбородком, отвечал высокомерный пес.
Однажды я вышла позже, а он вышел раньше, и я шла на пляж следом за ним. Он аккуратно прошел по песку к самой кромке воды, поводил носом, потрогал лапой воду и сел…
Я осторожно подошла и села рядом. Он даже не посмотрел на меня. Весь натянутый, вибрирующий, раздувая ноздри, жадно вдыхая морской ветер, он смотрел вдаль, туда, далеко, где на рейде стояли белоснежные корабли.
Так мы сидели долго. Молча. Ничто не могло нас отвлечь от ясной утренней медитации. Нас не отвлекали редкие купальщики, мы не лаяли на чаек, нас не пугали набегающие волны.
— А знаете, у меня ведь тоже была собака… очень хорошая собака, — прошептала я сеттеру.
Он повернул наконец свою надменную породистую голову, посмотрел мне в глаза и тяжело вздохнул. Потом он отряхнулся и так же деловито и быстро ушел. Встречала я его потом еще пару раз, но он делал вид, что мы не знакомы…
Молодой мужчина, яркий, загорелый, в сорочке с пальмами:
— Груши, груши, груши… — Замечает унылого дяденьку с двумя кошелками, который терпеливо стоит, ждет кого-то, видимо жену: — Слышь, ты че такой грустный, эй, мужик, купи грушу, слушай.
— Не, — лениво отмахивается тот подбородком.
— Купи грушу, я тебе говорю! Не пожалеешь, слушай, ну?!
— Не…
— Ты посмотри, какая груша! Смотри, какой аппетитный бочок, а? Эй, грустный, смотри, а?
— Не…
— Ты посмотри, какая груша, слушай, посмотри, какая она сочная, свежая, душистая, тугая, румяная! Да я бы женился на ней, такая груша!
— Так женись уже! — огрызнулся печальный.
— Да?! А что ты тогда кушать будешь?!
Гигантский круглый дом в самом центре на Греческой переехал практически всем составом в новый район на Архитекторскую. Со своими фикусами, котами, собаками… Со своими привычками. Все друг друга знают. Детей воспитывают всем домом. Женят вместе, хоронят вместе… Цветы сажают вокруг дома. Отличный новый дом, хорошие люди.