— Ничего не нашли?
— Почему ничего? Вот Чак кое-что нашел. Собачий хвост.
— Господи! Хвост-то тут при чем?
— Женщина с собачкой сидела на детской площадке, — начал Дмитрий. Он будто воочию представил себе мирную сценку. Дети качаются на качелях, играют в дочки-матери, тут же с собачкой на руках сидит пожилая петербурженка. «Утро в сосновом лесу». От дома по Зверинской, 16, их отделяет неширокая улица и чугунная ограда. Из парадного в глубине перекопанного двора в сопровождении двух плечистых парней выходит солидный человек и направляется к шикарной машине, появляющейся из-за угла словно по команде. Мужчина подходит к машине. И тут маленькая собачка спрыгивает с колен пожилой дамы и опрометью несется к «мерседесу». Раздается оглушительный взрыв. Люди падают. Погибает и собачка. Загорается автомобиль, пламя подбирается к бензобаку, и раздается новый взрыв.
Штопка молча смотрела на мужа, застывшего над тарелкой с вилкой в руках.
— Митя, — позвала она.
— Собачка, — только и сказал Дмитрий, бросил вилку и. не одеваясь бросился из квартиры.
— Совсем обезумел, — пожаловалась Штопка Чаку. Дмитрий вернулся через несколько минут с подозрительным полиэтиленовым пакетом в руках.
— Это неприятно, я понимаю, — сказал он жене, — Заверни как-нибудь получше, что ли… Положи в холодильник, лучше в морозильную камеру. Вещественное доказательство.
* * *
Платон разглядел щупловатого на вид мужчину, каких в толпе — тьма, с неприметным типом, в недорогой куртке, дешевой вязаной шапочке. На вид он не походил на легендарного «Дорогого друга», о котором ходили легенды в сети. «Дорогой друг» исполнял самые, казалось бы. невозможные заказы, причем не только от частных лиц. но и правительств. Из-за этого в виртуальном мире время от времени возникала большая сумятица. Когда правительство, например, Колумбии, сообщало, что заочно награждает его орденом Большого золотого креста и дает статус почетного гражданина города Картахена, правительство какого-нибудь Тамбу-Ламбу также заочно приговаривало его к смерти.
Он был неуловим для всех спецслужб, хотя ходили и противоположные слухи — о том, что он законспирированный агент не просто спецслужбы какой-то одной страны, а всей Большой восьмерки Великих держав и общается напрямую лично с их президентами. Правда, в Интернете Платон читал об отрицании самою существования этого человека и утверждения, что кое-кто, например, журналисты и писатели, с целью дезинформации создают некий типаж, чтобы валить преступные подвиги различных людей на вымышленного ими персонажа.
Так или иначе, но на экране наружного наблюдения, а значит, и перед дверью стоил именно тот человек, которого время от времени называли то Скунсом, то человеком, похожим на Скунса.
«Первым делом спрошу, как мне его называть», — подумал Платон, подавая команду компьютеру на открытие двери.
Он успел развернуть коляску и выехать в прихожую.
— Здравствуйте, дорогой Координатор! — сказал ему, улыбаясь отличными искусственными зубами, ничем не приметный легендарный человек.
— Здравствуйте, дорогой друг, — ответил Платон. — Раздевайтесь, вешалка рядом. И простите, что не могу лично принять вашу куртку. Видите, у меня вместо ног колеса, причем давно.
— Что поделаешь, дорогой Координатор, все же это лучше, чем сердце на батарейках, как у нескольких моих знакомых, да и у меня самого — вместо ребер — титановое железо в тефлоне.
Николай, он же человек, так похожий на Скунса, ничем не выдал своего удивления. По всем его представлениям Координатор должен был быть старше минимум лет на десять. Он не ожидал увидеть бледного тонколицего юношу-мальчика, зато успокоился, засада его явно не ожидала.
«Буду его называть «Дорогим другом», — подумал Платон, — это даже легче».
— Недавно я открыл такую истину, — проговорил Николай, проходя вслед за Платоном на просторную кухню, блистающую чистотой благодаря трудам Анны Ильиничны. — Неважно, сколько мы прожили, важно — сколько нам осталось жить. — Николай вынул из сумки шампанское, пять гвоздик и подарок. — А потому позвольте вам пожелать сравняться в долголетии со сфинксом, который охраняет Великие пирамиды в Египте или, по крайней мере, с Рабиндранатом Тагором и Львом Толстым вместе взятыми. Надеюсь, такую штуковину вы приобрести не успели, — и он вскрыл коробку с пишущим сиди-ромом. — Последняя модель, плюс набор чистых дисков.
— Дорогой друг, спасибо! Об этом я даже не мечтал! — Платон был явно потрясен подарком. — Вы просто попали мне прямо в душу!
— Да бросьте вы, — слегка смущенно проговорил Николай.
— Правда, мне после смерти папы никто не дарил подарков. И вообще… Дня рождения у меня тоже не было…
Платон неожиданно перешел с высокопарного слога на обычную речь и Николаю показалось, что его Координатор вот-вот всхлипнет. Но это длилось буквально мгновение.
— Пойдемте в комнату. У меня там все уже готово.
— Как я понял из вашего текста, дорогой Координатор, — проговорил Николай, минуя дверь, по-видимому, рабочей комнаты, и входя вслед за хозяином в другую, продолжая держать подарки в руках, — вы живете сами по себе, без родных и соседей.
— У меня есть мама, но она где-то в Штатах, я даже не знаю ее адреса… А отец — однажды ушел из дома и не вернулся… Мне сказали, что он, скорее всего, умер. В общем, никаких следов, даже могилы… Такие дела.
На столе стояли фужеры, большая бутылка кока-колы, ваза с яблоками и виноградом и несколько салатов, которые можно купить готовыми в дорогих магазинах.
«И все же кто-то за ним явно присматривает, — подумал Николай, — чья-то женская рука».
— Шампанское будем вскрывать или уберем в холодильник? — спросил гость.
— Это будет первое в моей жизни вино… Давайте откроем! Нужно же когда-нибудь…
— Смотрите, оно ударяет в голову. Правда, быстро проходит.
Николай наполнил фужеры ровно наполовину.
— Никогда не пробовал! — Платон посмотрел сквозь фужер на свет. — Пузырьки, как у лимонада.
— За вас, дорогой Координатор, и пусть вам чаще улыбается жизнь! — торжественно произнес Николай. Они выпили и минуту-две молчали.
— Угощайтесь, дорогой друг, в самом деле! — оживленно затворил сразу раскрасневшийся хозяин — Это мне Анна Ильинична принесла, я ей так и сказал. Анна Ильинична, выберите на свои вкус, но чтобы все самое лучшее.
— Ну что, должен отметить, у вашей Анны Ильиничны вкус отменный. Ваша родственница?
Николай потянулся за пластмассовой тарелочкой с салатом и неожиданно в зеркале увидел отражение большой фотографии. Фотография висела за его спиной на стене. И был на ней изображен человек с очень знакомым лицом. Этот человек стоял позади коляски, в которой сидел хозяин. Только был он тогда младше, лет так пятнадцати.
Сам же хозяин, впервые испытывая воздействие шампанского, оживленно рассказывал: