– Я полагаю, что Каменская приняла ухаживания если не всех троих, то по меньшей мере одного из них, и по каким-то причинам и она, и ее партнер решили скрыть это от остальных.
– И какова же, по-вашему, эта таинственная причина? – Юре все труднее было сдерживаться.
– Участники тотализатора оговорили условие, при котором проигранное пари удваивает ставку на конкретную женщину. Если, к примеру, вы беретесь первым поухаживать за дамой, то ставка – сто тысяч. Если у вас ничего не вышло – ставка двести для того, кто берется за дело следующим. Если и у второго не получается, берется третий при ставке четыреста. И так далее. Можно даже идти по второму кругу, соответственно увеличивая ставки.
– Ну и что? – не понял Коротков. – Как это связано с ложными показаниями?
– А очень просто. Предположим, успеха у Каменской добился первый же, кто попытался за ней поухаживать. Кстати, я не исключаю, что в сексуальной сфере она могла оказаться куда более привлекательной, чем выглядит внешне. Она и ее первый партнер понравились друг другу и решили надуть остальных, сделав вид, что пари проиграно. Конечно, игрок на этом потерял, вместо того, чтобы положить в карман двести тысяч, он выложил сто. Но зато ставка за Каменскую возросла, следующий игрок был обречен на неудачу, и его ставку поделили между собой остальные. Та же судьба постигла и третьего. В итоге, если я не ошибся в подсчетах, первый партнер Каменской мог заработать на своем невинном мошенничестве четыреста тысяч, если бы ему удалось довести дело до второго круга. Повторная попытка любого из двух оставшихся участников подняла бы ставку до восьмисот тысяч, а уж если бы удалось уговорить и второго, выигрыш был бы просто бешеным. Такое милое надувательство вполне могло стать поводом для убийства. Деньги-то, согласитесь, немалые.
– Немалые, – тупо повторил Коротков. «Бред какой-то… Остроумная версия, которую обязательно надо было бы проверить, если бы речь не шла об Аське».
Он оторвал глаза от списка свидетелей.
– Где работает Каменская?
– Там же написано. У вас, в ГУВД Москвы.
– Где именно, в каком подразделении? – не отставал Коротков.
Андрей полистал блокнот, напряженно что-то вспоминая.
– Не помню, – наконец выдавил он.
– Не помните или не знаете? – Юриному терпению пришел конец.
Головин хмуро молчал, пытаясь понять, чего к нему прицепился этот невысокий крепыш из МУРа.
– Извините, товарищ майор, я не вижу разницы. Может быть, Каменская работает в секретариате или в учетной группе, но для нас она свидетель, и не более того.
– Вы смотрели ее документы или записали место работы с ее слов?
– Со слов. Она предъявила паспорт, там место работы не указывается.
– А вы оказались таким доверчивым и не пожелали взглянуть на ее удостоверение. Так?
– Послушайте, Юра, я выехал на место происшествия в четыре часа утра, перед этим я сутки дежурил, и вместо того, чтобы смениться и пойти спать, до ужина опрашивал людей в санатории. Да, я не счел нужным требовать у нее удостоверение, потому что это была бы непродуктивная потеря времени. Если дело дойдет до подозрений в адрес Каменской, ее все равно будут проверять по месту работы, и ложь обнаружится. Если мы ни в чем конкретном ее не подозреваем, то она вольна называть любое место работы, на ее статус свидетеля это никоим образом не повлияет. И на отношение к ее показаниям – тоже. На следующий день с ней беседовал следователь, вполне возможно, он видел ее документы, и, если его что-то насторожило бы, он тут же нам сообщил. Я не прав?
– Нет, Андрей, вы не правы. Мне сейчас придется говорить вам неприятные вещи, поэтому предлагаю сначала перейти на «ты».
– Не вижу связи, – нахмурил брови Головин.
– А чтобы тебе легче было мне отвечать. Идет? Так вот, Каменская не работает ни в секретариате, ни в учетной группе. Анастасия – опытный, квалифицированный сотрудник уголовного розыска, она работает в одном отделе со мной. Это удивительная, редкостная удача, что она находилась в санатории за несколько дней до совершения преступления. Она очень наблюдательна, она могла видеть множество интересных вещей, но самое главное – она могла сделать из них еще более интересные выводы. И я не верю, что она не попыталась поделиться с вами информацией. Признавайся, Андрей, предлагала она тебе помощь?
– Было. Она сказала, что будет рада оказаться полезной… Что-то в этом духе.
– А ты? Что ты ей ответил? Спасибо сказал?
– Нет.
– Даже «спасибо» не сказал? Ну и растяпа же ты, братец. Как ты думаешь, она обиделась?
– Да не обратил я внимания. Но лицо вроде окаменело, это я заметил.
– Плохо. Но надежда есть. Если у нее язык не повернулся тебе сказать, что она работает в розыске, можно полагать, что она и с другими об этом не распространялась. Значит, можно попробовать ее использовать. План этажа есть?
Юра внимательно изучил план пятого этажа. Какая-то странность бросилась ему в глаза.
– Пятьсот тринадцатый номер – двухместный?
Андрей склонился над планом.
– Судя по всему – да. Вот, видите? Площадь комнаты больше, чем в соседнем номере справа и такая же, как в номере слева. В «Долине» номера идут симметричными парами: два одноместных – два двухместных.
– Кто у Каменской соседка по комнате?
– Она живет одна, у нее нет соседки.
– А кто соседи справа и слева?
– Справа – милейшая старушка, старейший преподаватель нашего музыкального училища, Вальтер Регина Аркадьевна. Слева – супруги из Краматорска, муж – главный инженер завода, жена – бухгалтер.
– С супругами из Краматорска Аська вряд ли общается, – задумчиво проговорил Коротков. – Старушка-музыкант – более подходящая компания для нашей Каменской. Попросим ее познакомить меня с Анастасией.
* * *
Регина Аркадьевна тут же откликнулась на стук и приветливо улыбнулась вошедшим.
– Здравствуйте, Регина Аркадьевна, вы меня помните? Моя фамилия Головин, я на днях тут с вами беседовал.
– Здравствуйте, голубчик, разумеется, я вас помню. А это, – она кивнула на Короткова, – ваш коллега?
– Совершенно верно. Меня зовут Юра, я тоже работаю в уголовном розыске. Регина Аркадьевна, у нас к вам просьба несколько необычная и весьма деликатная. Вы понимаете, речь идет об убийстве, это вещь серьезная, и мы очень рассчитываем на вашу помощь.
– Господи! – рассмеялась старуха. – Такое длинное предисловие, словно вы собираетесь просить у меня денег.
– Мы собираемся просить вас, чтобы вы познакомили Юру с вашей соседкой.