Их близнецов звали Джексон и Челси.
Тела детей, как и тела родителей, были изуродованы.
Стены дома были исписаны непристойностями и религиозными воззваниями. Исписаны их кровью.
Руки Джона дрожали так сильно, что он едва попадал пальцами по кнопкам. Первое, что он услышал, когда Наоми сняла трубку, был детский крик.
— Это Фиби, — сказала Наоми. — Я не могу ее успокоить. Я не знаю, что делать, Джон. Она плачет без остановки. Почему она плачет?
— Может, позвонить доктору?
— Посмотрим. Что ты хотел?
— Что я хотел?
— Да, да. Ты только что звонил и вот звонишь опять.
— Я… я просто хотел узнать — с тобой все в порядке, милая?
— НЕТ, СО МНОЙ НЕ ВСЕ В ПОРЯДКЕ! — закричала Наоми. — Я СХОЖУ С УМА! ХОРОШО ТЕБЕ В ТВОЕМ ПРОКЛЯТОМ КАБИНЕТЕ!
— Может, она подцепила какую-нибудь инфекцию? — запинаясь, проговорил Джон. — Слушай, я…
Он остановился. Какая глупость. Для чего он позвонил? Незачем пугать Наоми еще больше.
— О господи, Люка опять рвет, — перебила Наоми. — Джон — черт! — я перезвоню.
Она повесила трубку.
Джон уставился на экран. Он вдруг почувствовал себя очень одиноко. Один. Один во всем мире.
Он набрал номер Калле Альмторпа.
Судя по всему, сказал Калле, Апостолы третьего тысячелетия практически неуловимы. Во всяком случае, с прошлого года, с момента убийства Детторе, полиция не приблизилась к разгадке ни на шаг. Не известны ни имена членов секты, ни ее происхождение.
— Я думаю, вам нужно быть очень бдительными. Полиция не знает, существует ли организация на самом деле, или это работа каких-то психов, копирующих чужие убийства. Эксперименты с генами вообще такая вещь, которая возбуждает в людях самые противоречивые чувства. Хорошо, что вы сейчас не в Америке, но все же я советую тебе сделать свой дом настолько безопасным, насколько это возможно. Будь настороже и держись подальше от прессы.
— Не мог бы ты оказать мне одну услугу, Калле? Пожалуйста, попроси свою секретаршу разыскать телефон миссис Бетти О’Рурки из Скотсвилля, Вирджиния. Мне очень нужно с ней поговорить. Может быть, ее имя не числится в телефонных справочниках. В таком случае не мог бы ты узнать телефон по своим каналам?
Калле перезвонил через час. Номер действительно не был зарегистрирован в справочниках, но ему все же удалось раздобыть его.
Джон поблагодарил его и немедленно позвонил миссис О’Рурки.
Трубку сняли через пять гудков. Судя по всему, немолодая женщина. Голос у нее был очень грустный.
— Алло?
— Могу я поговорить с миссис Бетти О’Рурки?
— Это я. — Она явно насторожилась.
— Миссис О’Рурки? Прошу прощения за беспокойство, моя фамилия Клаэссон. Доктор Клаэссон. Я звоню вам из Англии.
— Доктор Глисон, вы сказали?
— Да. Я… моя жена и я встречались с вашим сыном в прошлом году. В клинике.
— В клинике? Простите, о какой клинике вы говорите?
Джон поколебался. Что именно ей известно?
— В клинике Детторе. Доктора Детторе.
— Доктор Ди Торе? — Кажется, это имя ей ни о чем не говорило. — Вы журналист?
Разговор становился все более неловким.
— Нет-нет. Я ученый. Моя жена и я — мы знали вашего сына… и его супругу. Приношу вам свои глубочайшие соболезнования.
— Прошу меня извинить, доктор Глисон, но я не в том состоянии, чтобы вести беседы.
— Миссис О’Рурки, это очень важно.
— В таком случае вам нужно говорить с полицией, а не со мной.
— Пожалуйста, позвольте мне задать вам всего лишь один вопрос. Ваш сын хотел близнецов? — Вопрос прозвучал глупо, и Джон тут же поправился. — Я имею в виду, он…
— Как вы узнали этот номер, доктор Глисон?
— Возможно, это имеет отношение к тому, что произошло. Я понимаю, что вам сейчас очень нелегко говорить, но поверьте мне…
— Я вешаю трубку, доктор Глисон. Всего хорошего.
Раздались короткие гудки.
Черт.
Джон уставился на телефонную трубку, которую держал в руке. Потом набрал номер снова. Линия была занята.
Он позвонил еще раз, потом еще и еще, в течение получаса. Телефон был по-прежнему занят.
В конце концов Джон сдался. Он достал из ящика стола толстый, тяжелый справочник «Желтые страницы», открыл раздел «Охранные услуги и оборудование» и погрузился в чтение.
В машине звучал Шопен. Джон возвращался домой. Часы показывали восемь; «дворники» размазывали изморось по стеклу, как будто покрывая его полупрозрачной пленкой. Впереди мелькнули фары встречного автомобиля, потом красные огни отразились в зеркале заднего вида, и снова наступила темнота. Полная темнота вокруг.
На душе у него тоже было темно.
Джон ехал со скоростью шестьдесят миль в час. В свете фар из черноты выступали знакомые приметы. Одни и те же мысли кружились в голове, сталкивались друг с другом, не давали покоя.
Они переехали из Америки сюда. Есть ли смысл в еще одном переезде? И если да, то куда теперь податься? В Швецию? Будет ли там безопаснее, смогут ли они укрыться от этих психов? Несколько лет назад премьер-министр Швеции был застрелен прямо посреди улицы, в присутствии огромного количества людей. Есть ли в этом мире место, где нет фанатиков?
Он проехал мимо ярко освещенного паба, потом мимо магазина, торгующего продуктами с фермы. Снова длинный кусок дороги без единого огонька. Через две недели часы переведут на час вперед, на летнее время. Можно будет возвращаться домой засветло. Днем менее опасно. Ведь так?
Зазвонил мобильный. Джон взглянул на экран — это была Наоми.
— Привет, милая. Я почти дома. Буду через пять минут.
— Уже так поздно. Я волновалась. — У нее был странный голос, очень напряженный.
— Прости, я звонил тебе, чтобы предупредить, но все время было занято.
— Ты сказал, что будешь дома в шесть.
— Я задержался на собра…
Сигнал пропал.
Джон чертыхнулся. В этом месте всегда была плохая связь. Он попытался перезвонить, но сигнала не было. Через несколько минут показались огни автозаправочной станции, и он подъехал к ней.
Выбор цветов был неважный. Джон выбрал самое приличное, что было в наличии, — небольшой букет красных роз, завернутый в целлофан, расплатился и поехал дальше. Через пять минут он свернул с главной дороги на ту, что вела в деревню.
Кейборн располагался в десяти милях к востоку от Брайтона и четырех от Льюиса, одного из самых старинных поселений в Восточном Суссексе. Его даже трудно было назвать деревней. В Кейборне имелся паб, куда ходили в основном местные жители, церковь, которой не помешала бы реставрация — особенно крыше, крошечное почтовое отделение, а заодно и магазин, торгующий товарами первой необходимости, детский сад и теннисный клуб с единственным кортом. Население деревни составляли рабочие и фермеры.