Это ж ты только представь себе, старшой, как мир должен был перемениться, если ко мне, многократно судимому, милиция обращается, чтобы я кому-то помог за просто так высокую раскрываемость сделать, чтоб потом этот «раскрыватель» одним махом хорошее место получил за блестящие успехи в работе. Ладно бы меня попросили его уму-разуму научить, территорию показать, обсказать, что у нас тут к чему, у кого какие расклады, подсказать, если надо. Одним словом, если б тот парнишка к нам работать пришел и его надо было в курс дела ввести – это я бы понял. Но помочь чистую липу выдать? Совесть совсем потеряли.
– А что же парнишка? – полюбопытствовал Морозов. – Помог ты ему?
– Не довелось, слава Богу.
– Что так?
– Так не появился он. Упреждали, с первого декабря появится, и вот до сих пор нету. Может, передумали или в другое какое место практиковаться направили. Вот тебе еще пример, – разволновался старик. – Необязательные они какие-то. Пришел, договорился со мной и пропал. Ну, не нужен я, не придет парнишка на практику, так подними задницу-то, дойди до меня и предупреди: мол, извиняйте, накладочка вышла, услуга ваша не потребуется. Мне-то, конечно, никакого беспокойства, не пришел – ну и не надо, но порядок должен быть. Ты как считаешь, старшой?
Слова деда Нафани доходили до капитана как сквозь вату. Он вспомнил, как стажер Мещеринов говорил: «Я на Петровку в последний момент попал.
Вообще-то я должен был проходить стажировку в Северном округе, отделение „Тимирязевское“».
Кем же должен быть обыкновенный слушатель школы милиции, чтобы о нем так заботились? По меньшей мере, сыном министра внутренних дел. Или…
Он-то, дурень, удивлялся, что пигалица от дела отказалась, руки опустила. А вдруг это стажер ее запутал? Вдруг он так же, как и сам Морозов, скрывал от нее информацию, только с другой целью? Зачем? Ответ на этот вопрос был не просто неприятным. Он был пугающим.
Но еще более страшным казался капитану завтрашний день. Если в нераскрытии убийства Ереминой оказались заинтересованы такие силы, то завтрашнего дня он, Евгений, может уже не увидеть. Он шел напролом, хваля себя за профессиональную хватку, настойчивость, розыскной опыт, за то, что сумел на кривой обойти пигалицу Каменскую. А оказывается, он ходил по краю пропасти, и просто чудо, что он до сих пор жив.
Не сегодня, так завтра вдруг дед Нафаня скажет, кому надо, что интересовались Сашей Дьяковым, после чего Морозов пробудет на этом свете от силы сутки. Просить старика, чтобы не говорил? Тогда он тем более проинформирует своего покровителя из местной милиции, а может, и не только его.
– Ты чего, старшой? – окликнул его старик. – О чем задумался?
– Да так, – вяло ответил капитан, – о жизни. На пенсию мне пора, устал я. Выслуга есть, чего лямку тянуть понапрасну, все равно с новыми, с молодыми-то, мне не договориться. Сживут они меня. Я вот к тебе пришел парня искать, а у самого мысли про садовый участок, парник надо ставить, сам-то не умею, а денег нет, чтобы рабочих нанять. Да и вообще…
Выйдя на улицу и вдохнув холодный воздух, Евгений немного взбодрился.
Он попытался припомнить все, что знал об Олеге Мещеринове, как тот ходит, как говорит, как работает.
Но сколько ни напрягал капитан свою память, не смог он увидеть ни одного признака того, что стажер так или иначе противодействовал их работе. Зато он ясно, как в кино, увидел, что пигалица никому не доверяла, в том числе и стажеру.
Выходит, она уже тогда знала, что он – с «той стороны»? Мысли капитана очень быстро сбились с направления и запутались, осмысливать сложные комбинации он не умел, ему не хватало четкости и умения анализировать.
Выругав себя за бестолковость, он попытался начать все сначала и вдруг понял, что это бесполезно. Преступники нынче уже не те, что прежде. И работать против них старыми методами нельзя. То есть можно, конечно, но теперь этого недостаточно. Теперь нужны такие, как Каменская, которая сутками вчитывалась в иностранные книжки и по три раза читала одно и то же архивное дело двадцатитрехлетней давности. А он, старый пень, хотел голыми руками, в одиночку раскрыть убийство и справиться с такой махиной, которая даже слушателей-стажеров своих имеет. Нет, это действительно чудо, что он еще жив.
Капитан Евгений Морозов сел в поезд метро, вышел на станции «Чеховская» и направился на Петровку, 38.
Но еще до того, как он успел ступить на эскалатор, информация о том, что капитан Морозов ищет Сашу Дьякова, достигла нужных ушей, и из этой информации были сделаны соответствующие выводы. Дед Нафаня добросовестно оплачивал свою спокойную старость. И в отличие от Морозова, к новому криминальному поколению приспособился уже давно.
Пронзительные светлые глазки Арсена метали молнии. Он с самого начала чувствовал, что добром это дело не кончится. Все, все было не так, все пошло не по разработанной схеме, и вот результат. Не надо было браться за него, ох, не надо было!
Первой ошибкой было то, что он подключился к работе слишком поздно.
Те, кто пользовался услугами конторы не в первый раз, знали, что лучше всего идти к Арсену не после совершения преступления, а до того. Опытные консультанты подскажут, что и как надо сделать, чтобы потом можно было обойтись минимальным давлением на минимальное число людей. Чем меньше работы, тем меньше доход, но и риск меньше, это Арсен усвоил твердо. Поэтому за такие консультации брал огромные гонорары. Идеальные клиенты спрашивали у него совета не только о том, «как» сделать, но и о том, «когда» и «где», и Арсен назначал время и место в соответствии с графиком дежурств «своих» людей, которые будут выезжать на место происшествия. Девиз Арсена – «работай на упреждение» – оправдывал себя всегда и во всем. А с этим Градовым он вступил в дело спустя несколько дней после двух убийств, да еще потом оказалось, что до убийства девчонку целую неделю держали в деревенском доме. Одним словом, люди Градова сработали непрофессионально и оставили много следов, которых только слепой не заметит. Основные усилия пришлось направить на замывание и затирание этих следов.
Второй промах Арсен допустил, когда согласился использовать людей Градова. Не надо было этого делать, надо было настоять на том, что всю работу сделает его собственная бригада, а не Черноморовы пацаны. Градов скуп, да что там скуп, откровенно жаден, те деньги, которые он платит дяде Коле, ни в какое сравнение не идут с колоссальными тарифами, установленными Арсеном. Решил сэкономить, уговорил, что работать будут его ребята, а Арсен согласился. И оказался не прав.
Третью ошибку Арсен допустил, когда пропустил мимо ушей причитания Градова о том, что он зря связался с его конторой. Ведь не один раз, а два, целых два проговаривался Сергей Александрович, что был у него выход на группу, курирующую следственную часть прокуратуры, и надо было бы, наверное, обратиться к ним, а не к Арсену. В первый же раз, когда только Градов заикнулся об этом, следовало бы немедленно и жестко поставить его на место, а еще лучше – преподать наглядный урок. Столько сил было потрачено Арсеном на то, чтобы создать маленькие независимые агентства с абсолютно непересекающимися полями воздействия. Стоит только кому-то заподозрить, что сетью охвачена вся система правоохранительных органов, а не только то подразделение, в котором он работает, – и под угрозу будет поставлено все.