— Нет. Он был мертв, я это поняла. Голова разбита, крови полный бассейн. Я сразу в милицию позвонила.
Врач решительно шагнул вперед.
— Все, разговор на сегодня закончен, — сказал он. — Уходите…
— Минутку, — сказал я, одним жестом отодвинув его в сторону. — Милана, у вас есть дом в Заречном поселке?
— Да, — кивнула Милана. — А что?
— А Олега Муроенко вы знаете?
Милана наморщила лоб.
— Муроенко? А, дизайнера? Ну, лично не знакома, но слышала. А он тут с какого бока?
— Да так, — уклончиво ответил я. — Спасибо за беседу. Выздоравливайте.
— Мне тело отдадут? — хмуро спросила Милана. — Куда обратиться с этим?
— В прокуратуру, — посоветовал я. — Сразу к городскому прокурору. До свидания.
— Всего доброго, — буркнул врач и буквально вытолкал меня за дверь. Я ушел без сопротивления. Теперь было необходимо проверить слова Миланы. Но пока у меня было еще одно неотложное дело. Вытащив мобильный, я позвонил криминалисту Сергею Дурову.
— Дуров в эфире, — мрачно донеслось из трубки. — Кто бы вы ни были, вам не рады.
— Это Миронов, — осчастливил я эксперта.
— Я в шоке от счастья, — нелюбезно буркнул Дуров. — Чего тебе, Миронов?
— Да так, мелочи. Серега, ты карту смотрел с последнего трупа?
— Ну.
— И что там?
— Пальцев нет. Если это все, я пошел обедать, — сказал Дуров. Опасаясь, что он бросит трубку, я завопил:
— Серега, а карты из разных колод или из одной?
— Из одной. У тебя все?
— Точно из одной?
— Точно. У них по канту дефект типографский у всех. Могу я пожрать пойти?
— Серый, с меня шоколадка, — вздохнул я. — Иди, обедай, конечно.
— Дождешься от вас, — сказал Сергей и повесил трубку. Я же уставился в небо и глубоко задумался.
— Это что же получается, господа-товарищи, — сказал я, не обращаясь ни к кому конкретно. — Маньяков у нас два, а карты из одной колоды? И как сие понимать?
Юлия
Чудовище, гремя цепью, не отрываясь, смотрело на нас желтыми глазами. Нос периодически задирался вверх, собираясь в гармошку, обнажая крупные зубы. Из пасти донесся глухой гортанный рык.
— Отходим, — тихо сказал Никита. — Туда, за дом, он не достанет…
— А если цепь не привязана? — спросила я. — Или чересчур длинная?
— Пошли…
Я попятилась, не опуская руки с зажатой в ней "осой". Волк неотступно следовал за нами, пока цепь не натянулась до предела. Оказавшись вне пределов досягаемости, мы перевели дух.
— А обратно как? — жалобно спросила я. Никита огляделся по сторонам и ткнул в сторону забора.
— Вон там перелезем. Надеюсь, ты еще не отвыкла это делать?
— Очень удобно мне в юбке будет по заборам лазать, — проворчала я. — Чего я, дура, брюки не надела?
— Ну, если хочешь, можешь идти мимо волка, — фыркнул Никита. — Откуда он, кстати, его взял? Ты слышала вообще, чтобы у нас волки водились?
— Никогда. У нас их отродясь не было. Рыси были, а вот волков не было. Это я точно знаю, у нас даже в краеведческом музее чучел нет. Я как-то материал делала на эту тему. Так вот…
— Давай без лекций, — нетерпеливо прервал Никита. — Делать что будем?
— А что мы сделаем? — плаксиво протянула я. — В дом нам не войти, там этот… хищник… Олега дома точно нет, иначе бы наверняка вышел…
— Не факт. Вдруг он затаился. Проверить бы не мешало.
— Как?
— Ну… — Никита выразительно посмотрел на окно, в котором предательски похлопывала форточка. Я рассердилась.
— Тебя давно по башке не били? А если он и правда в доме? Шибанет топориком, и что я буду делать?
— Отстреливаться, — серьезно ответил Никита, но в глазах плясали черти. — Старайся попасть между глаз…
— Ну тебя в пень… — отмахнулась я, но друг не послушался и пошел к окну. Подставив валявшийся рядом ящик, в коем когда-то, по всей видимости, выращивали помидорную рассаду, Никита дернул форточку. Гнилая рама треснула, форточка осталась у Никиты в руке.
— Ой, — сказал он.
— Ой, — передразнила я. — Это уже проникновение со взломом. Брось ты это дело, пошли отсюда!
— Сейчас-сейчас, — успокоил меня Никита и дернул окно еще раз. Створки затрещали и отворились. Никита удовлетворенно фыркнул и влез внутрь. Я нервно огляделась, но вокруг было тихо. Где-то за деревьями фырчали машины, похоже, что шоссе было поблизости, мы же проблудили почти час, в то время как желаемая цель была под носом.
Никита чем-то громыхнул внутри, я встревожилась и подошла ближе.
— Кит, чего там?
— Залезай сюда, — сказал он и подошел ближе. — Ты должна это увидеть. Не бойся, тут нет никого. Дверь на замке.
Заинтригованная его тоном я, забыв о недавних страхах, неуклюже полезла в окно, мгновенно зацепившись юбкой о торчавшие гвозди. Ткань затрещала, но меня это совершенно не волновало. Я даже мельком подумала, что теперь точно выброшу к чертям эту юбку, которая надоела до мозга костей. Никита втащил меня внутрь. Я с любопытством огляделась по сторонам и сразу увидела то, что вызвало такой интерес моего друга.
Обстановка внутри крохотного домика была спартанской, что, собственно не удивляло. Это была обычная советская дачка, с одной комнатой, в которой можно было спать, если вынести грабли. Вся обстановка состояла из кровати, застланной синим солдатским одеялом, грубо сколоченного стола, на котором стояла пустая банка из-под шпрот, используемая как пепельница, валялась грязная вилка, стоял стакан. Но не это привлекло наше внимание. Стена над кроватью была увешана фотографиями. Я уставилась на них, чувствуя, как шевелятся волосы на моей голове.
Себя я узнала сразу. Собственно, я украшала эту композицию, будучи в самом центре. Мое фото, вырезанное из журнала, было тут в одиночество. А вот другие люди были представлены в большем разнообразии. Фотографии объединялись в группы, запечатлев одного и того же человека в разных ракурсах и разное время. К каждой группе были прикреплены игральные карты: шестерка, семерка, восьмерка, девятка, десятка, валет, дама, король…
— Смотри, вот Земельцева, — сказала я и ткнула пальцем в фотографии Ларисы. На фотографиях Лариса выходила из здания прокуратуры, на другой мокла на улице под зонтом, на следующей стояла на берегу реки, разговаривая с Мироновым…
— Интересно, — протянул Никита. — Выходит, он стоял в толпе и фотографировал? Почему же его не срисовали?
— Никто внимания не обратил. Смотри, фото мутноватое. Скорее всего, телефоном снимал.