– Не горячись, брат, – уговаривал Груздев. – Сейчас разглядим этого гада-самозванца на мониторе. Жора, прокрути запись камеры центрального входа.
– Бесполезно, – покачал головой Зевкович. – Вы же знаете, пакет передается обычно в «мертвой зоне», у стойки с газетами, там, где камера не видит…
– Но этот самозванец не с неба же упал! – горячился Груздев. – Он же через центральный вход вошел. Надо посмотреть, как он выглядит…
– А что толку смотреть? – Детина поковырял мизинцем в зубах. – Как предъяву сделаешь, если не знаешь точно, отдавал он ему пакет или нет?
– Отдавал! Честное слово! – стукнул себя в грудь Касатонов. – Он такой… жирный и лысый. Я поэтому и поверил, что он от Анзора…
– Заткнись, м…дак! – оборвал его Беслан. – Тебе только шлюхами руководить!
Лицо Касатонова вдруг просветлело.
– Конечно! Шлюхи! У меня есть свидетель! Девчонка наша видела, как я передавал пакет! Лариска!
Груздев и Беслан переглянулись.Лариску разыскали быстро. Она еще не успела «подцепить» клиента и сидела в «Александровском», лениво потягивая вермут. Девушку провели к стойке с газетами. Единственная лавчонка, торгующая сувенирами, была в этот час закрыта.
– Лариска… – умоляюще начал Касатонов.
– Заткнись, – перебил его детина и обратился к девушке: – Ты, соска, видела, как этот урод передавал целлофановый пакет?
Лариска бросила быстрый взгляд на Касатонова. Казалось, она колеблется с ответом. В какой-то момент ей вдруг стало жалко этого бабьего полководца. Но минутная слабость прошла.
«Помнишь, сволочь, как ты изгалялся надо мной, прежде чем взять на работу? Помнишь, как потом обирал до нитки?» – говорил ее взгляд.
– Ты что, не догнала вопрос?! – повысил голос Беслан.
Лариска перевела глаза на детину и процедила сквозь зубы:
– Видела…
У Касатонова облегченно опустились плечи.
– Как он спрятал какой-то пакет вот за этим кожаным диваном, – закончила девушка.
Не сводя глаз с остолбеневшего хоккеиста, детина не спеша подошел к дивану, встал на него коленом и, перегнувшись через спинку, запустил руку в пространство у стены. В холле воцарилась такая тишина, что было слышно, как выпрыгивает из груди сердце Касатонова.
Через пару секунд Беслан отпрянул от дивана. В руках он держал целлофановый пакет с эмблемой «Националя».
– Ну вот… Все в порядке… – вырвалось у Груздева. – Деньги нашлись!
И он опустил глаза. Ему тоже стало жаль Касатонова.
– С-сука, – прохрипел «старший по девочкам», сверкая глазами на Лариску. – Продажная тварь! Я же тебя с руки кормил!
– А денюжки-то – тю-тю, – усмехнулся Беслан, выворачивая содержимое пакета. – Одна бумага…
– Кукла! – ахнул Груздев и тут же поспешно заверил: – Даю слово офицера, что деньги – были!
– Все свободны! Продолжайте работать, – покровительственно распорядился Беслан и ухватил Касатонова за лацкан пиджака: – А этого мальчика я забираю с собой.Через день в больницу, где Володя Касатонов лежал с отрезанными гениталиями, сломанным ребром и выбитыми зубами, Груздев прислал курьера. Чтобы забрать у теперь уже бывшего «старшего по девочкам» его казенный форменный костюм и заявление «по собственному желанию».
Ночную «работу» Касатонова в смене теперь стал выполнять Игорь Плешаков. Почти год он мечтал об этой должности. Долгими ночами, сидя перед мониторами в операторской, он с нескрываемой завистью и злостью наблюдал, как «старший по девочкам» руководит своими сексапильными подчиненными. Теперь он сам стал начальником.
Между тем стало вакантным место оператора. Протирать сутками штаны перед дрожащими рябью телевизорами никому не хотелось.
Сам Плешаков уже вспоминал о своей должности с содроганием:
– Сверху – близорукость, снизу – геморрой. И – тоска-а-а…
Зевкович уже начал паниковать и требовать от Груздева подкрепления «из-за непредвиденной ротации кадров». Груздев огрызался в ответ, что в «ротации» виновен сам Зевкович.
– Распустил подчиненных! – шипел он. – До крысятничества докатились!
Спасение пришло неожиданно, среди бела дня, через парадный вход, в лице низкорослого, неторопливого в движениях мужчины лет сорока.
Соискателя проводили к Груздеву.
– Моя фамилия Ефремов, – представился он начальнику службы. – Мне сказали, что вам требуется сотрудник.
– Возможно и требуется, – важно ответил тот. – Но не всякий годится… Сейчас ведь знаете, какое время?
Посетитель явно не знал, какое сейчас время, но ничем не выказал своей неосведомленности. Он лишь задумчиво посмотрел в окно и промолчал.
– Сейчас время интеллектуалов! – торжествующе выдал отгадку Груздев. – Как у нас с головой?
– В каком смысле? – осторожно поинтересовался Ефремов.
– В смысле, вы кто по профессии?
– Ах, по профессии… – протянул гость. – По профессии я инженер… Видеоинженер.
Глаза Груздева блеснули радостным огнем.
– Для видеоинженера мы сделаем исключение, – торжественно произнес он. – Мы вас возьмем даже без испытательного срока.
Так в смене появился оператор Коля Ефремов.Новенький очень быстро нашел общий язык со всеми без исключения сотрудниками службы. Вадиму тоже был симпатичен этот немногословный и покладистый человек. Ему нравились его спокойствие и доброжелательность.
Новый оператор умело управлялся с мониторами, камерами, записывающими устройствами и при этом не менее искусно ладил с людьми. Он помнил поименно детей каждого сотрудника и неизменно справлялся об их успехах. Он знал наизусть зубодробительные диагнозы больных жен и матерей своих коллег и находил удачное время, чтобы участливо, но ненавязчиво порекомендовать знакомого врача или посоветовать уже кем-то опробованное лекарство. Он охотно одалживал сослуживцам деньги «до получки», а сам ни у кого ничего не просил. Наконец, он был просто приятным и умным собеседником.
Вадим нередко с удовольствием обсуждал с Ефремовым любую «солянку» – от деноминации рубля до убийства Листьева, от дисквалификации Тайсона до выборов президента.
Было заметно, что и Ефремову симпатичен молодой историк. Очень быстро они стали хорошими товарищами.
У нового оператора была черта, которую Вадим необычайно ценил в людях. Он умел делать добро незаметно. Он не обещал, но делал. Не переспрашивал, но запоминал. А помощь свою не презентовал, а подкладывал .
Однажды Вадиму срочно понадобились деньги, чтобы выкупить билеты на поезд для тети Наташи. Она спешила в родной город к умирающей матери и совершенно отчаялась, когда узнала, что в кассах на ближайшие две недели билетов нет и приобрести их можно только у вокзальных спекулянтов. Втридорога.