Моряки опустили знамена, губернатор снял шляпу и отдал приказ, и колонна вновь промаршировала перед ним.
После этого каторжникам велели сесть на землю. Перед губернатором поставили складной стол, на него торжественно водрузили два красных кожаных саквояжа. Взломали печати, и в присутствии всех колонистов судья зачитал указ о назначении Филлипа губернатором новой колонии.
До Ричарда и его товарищей доносились лишь обрывки фраз: именем его величества Георга III, короля Великобритании и Ирландии, Филлип назначался полновластным губернатором Нового Южного Уэльса и получал право строить замки, крепости и города по мере необходимости. Солнце палило, а перечень обязанностей губернатора казался бесконечным. К тому времени как указ был зачитан, часть слушателей клевала носом, а капитаны кораблей, сошедшие на берег, чтобы присутствовать на церемонии, боролись с дремотой, поскольку никто не позаботился поставить для них удобные кресла в тени. Первым сон сморил капитана Дункана Синклера.
Радуясь тому, что на нем соломенная матросская шляпа, Ричард старательно прислушивался — особенно когда сам губернатор Филлип поднялся на возвышение и обратился к каторжникам. Он сделал все, что мог, кричал губернатор, да, все, что мог! Но за десять дней, проведенных на берегу, он пришел к выводу, что большинство каторжников неисправимы и безнадежно ленивы, что они не заслуживают даже кормежки, что из шестисот человек, способных работать, трудятся лишь двести. В заключение губернатор объявил, что тех, кто не работает, кормить не будут.
Его речь разносилась по всей поляне: в тщедушном теле губернатора скрывался мощный голос. Он пообещал, что в будущем к каторжникам станут применять самые суровые меры, поскольку, видимо, ничто другое на них не действует. За кражу курицы в Англии не карали смертью, но здесь, где каждая курица стоит дороже, чем сундук рубинов, вор будет казнен. Всех животных надлежало сохранить, чтобы они принесли потомство. За малейшую попытку присвоить любое имущество губернатора виновника ждала виселица — губернатор явно не шутил. Во всякого мужчину, который попытается ночью проникнуть в женскую палатку, часовые будут стрелять — этот долгий путь флотилия проделала не для того, чтобы пассажиры кораблей предавались разврату. Совокупления возможны только в том случае, если мужчина и женщина вступят в брак, иначе зачем колонии понадобился священник? Правосудие будет справедливым, но беспощадным. Ни один каторжник не вправе ценить свой труд так же высоко, как свободный англичанин, отец семейства: каторжнику незачем содержать жену и детей, он сам является собственностью губернатора Нового Южного Уэльса. Никто не должен надрываться на работе, но всякий обязан внести свою лепту в будущее благосостояние колонии. Первый долг каторжников — выстроить постоянное жилье для офицеров, затем — для пехотинцев и, наконец, для самих себя. Переведя дыхание, губернатор велел всем разойтись, хорошенько обдумать его слова и отнестись к ним со всей серьезностью.
— Хорошо, когда ты кому-то нужен! — вздохнул Билл Уайтинг, поднимаясь на ноги. — Почему нас не повесили еще в Англии, если здесь за любую провинность нас ждет виселица? — Он пренебрежительно фыркнул. — Чепуха! «Мы проделали этот путь не для того, чтобы предаваться разврату»! А на что еще они надеялись? Насчет овец я просто шутил. Но если меня застрелят по пути к моей Мэри — это уже не шутки.
— Мэри? — переспросил Ричард.
— Мэри Уильямс с «Леди Пенрин». Стара, как здешние холмы, и безобразна, как смертный грех, но она моя, вся моя! По крайней мере до тех пор, пока меня не пристрелят за попытку удовлетворить вполне естественную потребность. В Англии меня имел бы право убить только ее муж.
— Я рад, что ты познакомился с Мэри Уильямс, Билл. Мы только что слышали, как устами губернатора говорил преподобный Джонсон, — объяснил Ричард. — Ему следовало бы стать методистом. По-моему, за эту работу он взялся лишь потому, что с такими радикальными взглядами не мог даже мечтать о месте епископа какой-нибудь английской церкви.
— Зачем сюда вообще привезли каторжниц, если нас к ним не подпускают? — возмутился Недди Перрот.
— Губернатор хочет, чтобы в колонии появились супружеские пары, иначе преподобному мистеру Джонсону будет нечем заняться. А еще — для того, чтобы сделать вид, будто вся экспедиция получила благословение Бога, — рассудил Ричард вслух. — А незаконные совокупления паствы Джонсон считает непростительным грехом.
— Ну, пока я не собираюсь жениться на Мэри, — заметил Билл. — Я и без того слишком долго носил одни цепи, чтобы сразу менять их на другие.
Никто не стал возражать, но далеко не все товарищи разделяли взгляды Билла. Со следующего воскресенья обрадованный священник начал сочетать узами брака новые пары колонистов.
Каторжникам стали выдавать провизию на целую неделю. Им пришлось нелегко: требовалась огромная сила воли, чтобы сдержаться и не съесть всю еду в первые же два дня. Теперь, когда все каторжники были вынуждены работать, паек казался им особенно скудным. Благодаря любезности лейтенанта Ферзера у них появились чайники и котелки, жаль только, что класть в них было почти нечего.
Отряд Ричарда достроил свое жилище. Стены заменили двумя слоями веток — один был расположен вертикально, а другой горизонтально; прочную кровлю из пальмовых веток поддерживала решетчатая рама. Даже во время ливней в хижине было довольно сухо, но ветер проникал во все щели, и поэтому вскоре пришлось прикрыть стены снаружи связанными пальмовыми ветками. Окон в этом жилище не было, единственная дверь находилась под прикрытием глыбы песчаника. Какой бы убогой ни была эта хибара, она во всех отношениях превосходила тюремное помещение «Александера». В хижине пахло чистой смолой, а не зловонной смесью дегтя и нечистот, пол устилали сухие листья. Кроме того, на каторжников не надели кандалы и оставили их почти без надзора. Пехотинцы следили только за теми заключенными, кто уже не раз доставлял им неприятности, поэтому благополучные отряды были предоставлены самим себе. Их лишь время от времени навещали пехотинцы, убеждаясь, что работа продолжается.
Рабочим местом Ричарда стал небольшой навес за палатками пехотинцев, поблизости от ям для лесопилок, рыть которые в каменистой почве было нелегко. Вместо лопат землекопы поминутно брали в руки кирки и ломы.
Пилы еще не успели разгрузить (разгрузка шла донельзя медленно), и топоры тупились быстрее, чем Ричард успевал затачивать их.
— Мне нужны помощники, сэр, — однажды обратился он к майору Россу. — Дайте мне двух учеников, и к тому времени, как понадобится точить пилы, я успею обучить их затачивать топоры.
— Ты рассуждаешь разумно. А зачем тебе сразу двое помощников?
— Затем, что по поводу вещей в колонии уже начались споры. Составление списков — хорошее дело, но еще полезнее было бы вырезать имя владельца на рукоятке каждого топора или молотка. А когда разгрузят пилы, точно так же можно поступить и с ними. Так мы избавим интендантов от лишней работы, сэр.
В уголках светло-серых глаз появились мелкие морщинки, хотя улыбка так и не осветила лицо.