Камеру залил мягкий золотистый свет, и Ричард наконец-то увидел место своих страданий во всех ужасающих подробностях. Больные занимали тридцать четыре места на нарах, выдающихся в проход между столами, а за ними, вдоль основания фок-мачты, тянулась еще одна переборка — уже, чем возле нар Ричарда. Двухъярусные нары располагались вдоль обоих бортов, их линия нигде не прерывалась. Так вот как они выглядят! Вот как удалось втиснуть двести десять несчастных в помещение шириной тридцать пять футов и длиной менее семидесяти футов! «Мы теснимся, как бутылки на полке. Неудивительно, что многие умирают. По сравнению с этой камерой глостерская тюрьма кажется раем — там мы по крайней мере могли дышать свежим воздухом и работать. А здесь повсюду только мрак и вонь, неподвижность и безумие. Я твержу своим товарищам, что мы обязаны выжить, но можно ли выжить здесь? Боже милостивый, я в отчаянии. В беспросветном отчаянии…»
Все трое морских офицеров были шотландцами, Росс говорил с самым резким акцептом, акцент Джонстоуна был едва уловим. Мрачный рыжеволосый Росс, человек довольно слабого сложения, обладал ничем не примечательным лицом, тонкими, решительно сжатыми губами и холодными, светло-серыми глазами.
Прежде всего он неторопливо прошелся по камере, начав с правого борта. Он шел, как на похоронах, поворачивая голову из стороны в сторону, его шаги были медлительными и размеренными. Приблизившись к нарам для больных, он помедлил, не выказывая ни малейшего страха, осмотрел несчастных вместе с врачом, пробормотал что-то неразборчивое, а врач в ответ решительно закивал. Затем майор Росс обошел нары для больных и начал осмотр левого ряда нар, двигаясь от носа к корме.
Возле Дринга и Айзека Роджерса он остановился, посмотрел на пол, жестом подозвал одного из рядовых и велел ему опорожнить ведра и прополоскать их. Его взгляд устремился на Айка, голова которого лежала на коленях Джо Лонга.
— Этот человек болен, — сказал Росс Джонстоуну. — Переведите его к остальным.
— Нет, сэр, — мгновенно возразил Ричард, слишком потрясенный, чтобы рассуждать здраво. — Среди нас нет больных. Айк чуть не умер от морской болезни, вот и все.
На лице майора отразились ужас и сочувствие; потянувшись, он пожал Айку руку.
— Тогда я понимаю, что ты пережил, — произнес Росс. — Тебе не поможет ничто, кроме воды и сухих галет.
Морской офицер, не понаслышке знакомый с морской болезнью!
Затем Росс перевел взгляд на лицо Ричарда, оглядел его товарищей, отмечая короткие стрижки и влажные тряпки, развешанные на веревке, протянутой между балками. Не ускользнули от его внимания и чисто выбритые подбородки, и то, что эти каторжники держались с достоинством.
— Вы следите за собой, — отметил он, пощупав жесткий тюфяк. — Да, тщательно следите.
Никто не ответил ему.
Повернувшись, майор Росс отошел к скамье, где сквозь открытый люк вливалась струя свежего воздуха. Он не выдал отвращения, ощутив затхлую вонь тюрьмы, и держался вполне непринужденно.
— Я — майор Роберт Росс, — объявил он гулким командным голосом, — командующий морских пехотинцев в этой экспедиции, а также вице-губернатор Нового Южного Уэльса. Только от меня зависит, выживете вы или нет. У губернатора Филлипа много других забот, присматривать за вами поручено мне. Этот корабль не оправдал наших надежд — люди мрут на нем, и я намерен выяснить, по какой причине. Рядом со мной — корабельный врач мистер Уильям Балмен, который завтра же приступит к исполнению своих обязанностей. Лейтенант Джонстоун — мой заместитель, ему подчиняется лейтенант Шарп. Похоже, последние два месяца вас кормили отвратительно. Пока корабль стоит в порту, вы будете получать свежую пищу. На этой палубе будет проведено окуривание, для чего вас временно переведут в другое помещение. На борту останутся только семьдесят два человека на нарах, прилегающих к кормовой переборке, — они должны помочь нам.
Он подозвал к себе двух лейтенантов, боком уселся на скамью и достал бумагу, чернила и перья из саквояжа, принесенного лейтенантом Шарпом.
— А теперь проведем перекличку, — объявил майор. — Я буду указывать на вас по очереди, а вы — говорить каждый свое имя и название корабля, на котором вас содержали прежде. Начинай. — И он указал на Джимми Прайса.
Перекличка отняла немало времени. Майор Росс оказался дотошным, но двое его писцов были неумелыми и медлительными, к тому же малограмотными. Расспросив двадцать каторжников, майор Росс решил проверить записи.
— Безграмотные болваны! Вы что, купили свои чины? Тупицы! Олухи! Вам бы только шататься по публичным домам!
«Ну и ну! — думал Ричард. — А он вспыльчивый малый, ему нет дела до того, что сию секунду он опозорил двух подчиненных перед целой толпой каторжников!»
Но какой ненавистной показалась узникам темнота, когда офицеры и рядовые ушли! Свет озарил убожество их страшного пристанища и при этом успокоил большинство несчастных: они таращились на лампы, чувствуя, как тягостные мысли отступают, а жизнь вновь становится терпимой. Когда же унесли последнюю лампу, им осталось только представлять себе окружающие предметы или находить их на ощупь. Наступила ночь, но, несмотря на все заверения майора Росса, никто и не подумал накормить узников.
Утром на корабле началась суета: пехотинцы в перчатках, с завязанными лицами поднимали на верхнюю палубу больных, не обращая внимания на возгласы боли, вызванные неумелыми прикосновениями. К полудню в тюрьме остались лишь заключенные, разместившиеся в трех двухъярусных отсеках по правому и левому борту, начиная от кормовой переборки. В камеру принесли лампы, и при свете каторжники без труда увидели, в какую выгребную яму превратилось их жилье за два с половиной месяца. Повсюду виднелись следы рвоты, испражнений, переполненные ведра, грязные полы и загаженные нары.
Затем наверх вывели и товарищей Ричарда, но через кормовой люк. «Пусть берут наши вещи — мне все равно, — думал Ричард. — Я не стану оставлять ни одного из друзей внизу, присматривать за нашим имуществом. Впрочем, никто не тронет его — все вокруг убеждены, что мы заражены чумой».
Зажженным порохом пехотинцы окурили все помещения «Александера» и быстро задраили люки.
Корабль покачивался на воде невдалеке от берега, с верхней палубы открывался впечатляющий вид. Огромные бастионы щетинились стволами гигантских орудий. Здесь находилась база английского флота, крепость была обращена на юг, к острову Уайт у французского побережья и к Шербуру, крепости давних заклятых врагов англичан. Сам город Портсмут было невозможно разглядеть за мощными укреплениями. Некоторые из них построили еще во времена Генриха VIII, другие продолжали возводить и по сей день. Неужели здесь всего пять лет назад и вправду утонул корабль «Георг» с адмиралом Кемпенфелдтом и тысячей человек на борту? Накренившись на волне, самое большое судно Англии мгновенно наполнилось водой, хлынувшей в бойницы тридцатидвухфунтовых пушек, и затонуло, образовав огромную воронку.
Джонстоун и Шарп разошлись во мнении о том, стоит ли заковывать каторжников в наручники. В споре победил Джонстоун, и руки каторжников остались свободными. Проигравший Шарп приказал спустить на воду шлюпку и отправился в гости к своему единомышленнику, офицеру со второго судна, тоже приготовленного к экспедиции в Ботани-Бей. Таких судов у берега выстроилось несколько, но ни одно из них размерами не уступало «Александеру».