— И что же они думают? — поинтересовался ее супруг.
На его лице ясно читалось, что ответ жены он знает наперед.
— Вчера в нашей четверке по гольфу играли Тара Волфсон и ее сестра Эбби. Тара уверяла, что ей даже представлять противно, как Грег Олдрич вынимал деньги из ящичка, отсчитывал пять тысяч и давал их Истону как аванс за убийство жены. Она надеется, что ему дадут пожизненное.
— А Эбби? — спросила Робин.
— Она, напротив, была в той же степени уверена в невиновности Олдрича. Они так жарко спорили, что начисто забыли о гольфе. Но потом, еще до возвращения Ричарда из суда, Эбби мне перезвонила. Она услышала последние новости о процессе и изменила мнение. Теперь она тоже думает, что Олдрич — преступник.
За столом воцарилось тягостное молчание, которое решилась нарушить Робин:
— Если Грега Олдрича признают виновным, отпустит ли его судья домой, чтобы уладить дела перед заключением?
— Могу сказать точно, что судья Стивенс без промедления отменит залог, — ответил Коул. — Папа уже несколько раз пытался посоветовать Олдричу хотя бы предварительно распорядиться насчет Кейти.
— До сегодняшнего дня, стоило мне лишь заикнуться об этом, он сразу резко меня обрывал, — развел руками Ричард. — Грег прячет голову в песок и отказывается даже рассматривать возможность обвинительного приговора. Если вердикт подоспеет к завтрашнему дню, хотя это маловероятно, — я даже не уверен, догадается ли Грег заранее попросить кого-нибудь отвезти Кейти домой. Хуже того, я сомневаюсь, назначил ли он опекуна, который позаботится об этой несчастной девчушке. Мать Кейти была единственным ребенком в семье, и у Грега не имеется ни братьев, ни сестер; правда, у него есть кое-кто из двоюродных, но они живут в Калифорнии, и он с ними вообще не видится. Словом, никакой другой родни нет...
— Господи, спаси его дочь, — печально вымолвила Эллен Мур. — Спаси их обоих...
После передачи Майкл Гордон вышел из Рокфеллеровского центра и пешком отправился к Олдричу на перекресток Парк-авеню и Шестьдесят шестой улицы. Преодолеть предстояло около мили, но Майкл привык к быстрой ходьбе. Дождь кончился; влажный прохладный воздух приятно освежал лицо.
Прежде чем покинуть зал суда, Грег сказал ему: «Вечером я буду ужинать дома вдвоем с Кейти. Возможно, в последний раз... Приглашаю к нам, когда у тебя закончатся съемки Мне надо кое-что с тобой обсудить».
«Разумеется, Грег...» На языке у Майкла вертелись разнообразные слова утешения, но, взглянув на помрачневшее лицо друга, Майкл все их отверг: так он мог лишь оскорбить его. Грег и сам явно понимал, что страшно навредил себе своим выступлением, и только больше от этого мучился.
Натали... Перейдя Парк-авеню и устремившись на север, Майкл живо вспомнил ее лицо. В радостном настроении она бывала веселой и очень душевной, с ней было так приятно общаться... Но если вдруг она хандрила из-за неудачной репетиции или из-за стычки с режиссером по поводу очередной героини — тогда она была несносна. Грегу требовалось терпение святого, чтобы быть ей поверенным и защитником.
Не это ли он стремился донести до суда, когда признавался, что подглядывал за Натали в окно дома на Кейп-Коде? Не это ли Грег отчаянно пытался объяснить Эмили Уоллес, которая сурово допытывалась, зачем он разъезжал у дома Натали на следующий день? И как же он оправдывал свое поведение? «Я переживал за ее душевное состояние».
«Если знать Натали, то ничего удивительною, — подумал Майкл. — Да еще эта прокурорша, Эмили Уоллес, растревожила его — он сам в этом признавался тогда, на выходных в Исрмонте... Причем внешне она не особо похожа на Натали... Хотя, если присмотреться, что-то общее, пожалуй, найдется. Меня, кстати, то тоже слегка взбудоражило...»
Обе женщины, бесспорно, были очаровательны, с тонкими чертами лица и прелестными глазами, только у Натали они были зелеными, а у Эмили Уоллес — темно-синими. Одна не уступала другой в стройности, но Эмили, вероятно, была на целых три дюйма выше. С другой стороны, движения Натали отличались грациозностью, а держалась она всегда необыкновенно прямо, отчего казалась выше, чем на самом деле. Однако осанка Уоллес также была безупречной, что придавало ей особый представительный вид, а ее фирменные взгляды искоса добавляли неотразимости общему впечатлению. Она столь умело стреляла глазами в сторону присяжных, словно приглашая их разделить ее презрение к Грегу и к его сбивчивым ответам, что все это напоминало спектакль. Вот только никто, если желал добиться своего, не умел так многозначительно смотреть, как Натали...
Снова начал накрапывать дождик, и Майкл ускорил шаг. «Никакого толку от метеоролога на нашей станции. По крайней мере, прежний прогнозировал куда лучше, — подумал он и ухмыльнулся. — Или лучше отгадывал».
Между Эмили и Натали он заметил и еще одно своеобразное сходство: походку. Эмили дефилировала от скамьи присяжных к свидетельской трибуне и обратно, словно актриса по сцене.
За полквартала до дома Грега Олдрича Майкл попал под настоящий ливень и припустил бегом. Швейцар, давний его знакомый, увидел гостя издали, и сразу открыл дверь.
— Добрый вечер, мистер Гордон.
— Здравствуй, Альберто.
— Мистер Гордон, я, наверное, сегодня не увижу мистера Олдрича, а завтра утром, когда он отправится в суд, я уже сменюсь. Пожалуйста, пожелайте ему от меня удачи. Он такой приличный джентльмен. Я служу здесь двадцать лет — приступил еще до того, как он сюда въехал. На этой работе поневоле узнаешь, кто есть кто. Стыд и срам, если присяжные поверят этому поганому вруну Джимми Истону, что мистер Олдрич приглашал его сюда, к себе в квартиру!
— Конечно, Альберто. Будем держать за него кулаки.
Майкл прошел через шикарно обставленный вестибюль к лифту и, пока поднимался на шестнадцатый этаж, с удивлением осознал, что молит Бога: пусть хоть один человек из состава присяжных разделит чувства Альберто.
Грег уже поджидал друга у дверей лифта. Взглянув на его промокший плащ, он спросил, пытаясь изобразить на лице усмешку:
— Неужели на кабельном телевидении жалеют денег на такси?
— Я поверил прогнозу нашего синоптика и решил прогуляться. Теперь раскаиваюсь в своей непоправимой ошибке.
Майкл поспешно расстегнул и сбросил мокрый плащ.
— Повешу-ка я его над ванной, — рассудил он, — иначе он весь пол закапает.
— Хорошо. Мы с Кейти тебя заждались, я вот только созрел для второй порции виски.
— Пока дозреваешь, налей мне хотя бы первую.
Скоро Майкл присоединился к компании. Грег устроился в клубном кресле, а Кейти с опухшими от слез глазами расположилась на пуфике у его ног. Увидев гостя, она вскочила и бросилась к нему.
— Майк, папа говорит, что его, наверное, осудят!
Грег встал и положил дочери на плечо руку.