— Это как?
— Делай то, чего боишься, и ты увидишь одно из двух: либо оно вовсе не страшное, либо боишься ты совсем не того, чего надо бы. В любом случае страх уменьшается, занимая подобающее ему крохотное место в твоей душе. Потому что совсем без страха нельзя, он как боль — сигнализирует о неполадках… Ну, как ты? Стало полегче?
— Ага.
— Теперь еще способ. Сразу представляй самое плохое, чего ты боишься, — как бы ни было это ужасно, представь. И сразу начинай анализировать ситуацию. Ты увидишь, что почти всегда может быть хуже.
— Куда уж хуже! Трехсот тысяч нет, у меня отберут агентство, машину с квартирой или просто придушат.
— Неправильный ответ. Хуже могло быть, если бы на тебя кирпич с крыши свалился, еще хуже — если б не на тебя, а на твоего ребенка.
— Вера!!! — Даша резко остановилась, лицо ее окаменело.
А Лученко продолжала говорить терпеливо, ровно и мягко:
— Я же тебя предупреждала: как бы ни было ужасно. Ну вот, теперь ты поняла, что случившееся с тобой — еще не самое плохое в жизни. Смотрим дальше. Агентство ты уже один раз создала, создашь опять при необходимости. На машину заработаешь, если очень захочешь. Это всего лишь машина, кусок железа. Нельзя только твою личность неповторимую заново создать. Отсюда вывод: да, жизнь нужно беречь и за нее стоит бояться. Но…
— Вот видишь!
— А ты прикинь, твой бизнесюга — он хочет в парламенте на второй срок остаться? Он же не камикадзе — вляпываться в криминал, значит, просто запугивает. Вокруг тебя люди, Саша твой, наконец, я, мы тебя в обиду не дадим. Если хочешь, я с Чернобаевым поговорю.
— Он попытается тебя использовать.
— Вот и прекрасно. Пусть надеется на помощь в решении его проблем, если они у него вообще бывают. И если с тобой что случится, это в первую очередь ударит по нему, он не то что не отмоется — он тогда будет тебя беречь. А прежде всего это нужно тебе, чтоб перестала дрожать за свою молодую драгоценную жизнь.
Они подошли к Дашиной машине. Подруга удивленно посмотрела на Веру.
— Слушай, Веруня, а ведь действительно страх ушел. И, кажется, мозги заработали. Господи, как хорошо иметь под рукой такую подружку-психотерапевта, чтобы голову на место ставить! — И она обняла Веру, а Пай снова запрыгал вокруг и даже гавкнул басом.
— Ну вот, — довольно произнесла Вера, — теперь вези нас домой, тут один квартал остался. Нам уже подкрепиться пора и на работу, лечить другие заблудшие души.
Они сели в красный «фольксваген», причем Пай забрался к хозяйке на колени и, часто дыша и вывалив язык, уставился в окно. По пути подружка объяснила, как желательно разговаривать с Чернобаевым, Даша внимательно слушала.
Вскоре Вера с Паем зашли домой, а Сотникова еще посидела в машине немного, пытаясь собраться с мыслями. Хотя большая часть страха, его животная, первобытная составляющая и испарилась, в груди застрял огромный тяжелый камень. Она привыкла работать, творить, а редкие «разборки» брал на себя ее покровитель, и всем это было выгодно. Впервые за много лет бизнесвумен Сотникова оказалась без защиты, и перед кем? Она отлично представляла, что может сделать Чернобаев с помощью своих связей с ней и ее агентством. Услужливое воображение рисовало все подробности кошмарного будущего.
Ладно, может быть, за жизнь действительно можно не опасаться. Только зачем ей такая жизнь?..
* * *
Состав рабочих на строительстве полностью обновился. Теперь охраны на объекте было впятеро больше. Охранники ходили повсюду, везде заглядывали, все осматривали круглосуточно. Через день приезжал Тимур со своей командой и лично инспектировал территорию. Несколько дней было тихо.
В середине ноября небывало рано начался мороз, постепенно усиливаясь, пару раз выпал снежок и тут же растаял, словно испугавшись. Следующему снегопаду повезло больше, он сумел украсить город тонким белым слоем. Однажды днем снег вновь начал сыпаться с неба — негустой, мелкий как крупа. Вдруг что-то изменилось на стройке: дунул ветер, да не просто дунул, а завыл, заревел. Снежинки мигом исчезли, воздух почернел от строительного мусора, поднялись тучи песка и цемента, все исчезло. Рабочие закричали, закрыли лица — но поздно, глаза и рты были забиты ледяной пылью. Откуда-то покатились пустые пластиковые бутылки с гулким барабанным звуком, где-то упали доски. И тут же все прекратилось.
— Черт возьми, что это было? — закричал один из охранников.
Люди засуетились, забегали. Все плевались, отряхивались и оглядывались по сторонам. Откуда взялся этот ветер? Ничего не понятно… Приехал Тимур с товарищами, ходил по стройке, оглядывал окрестности, молчал и думал. Так ничего никому и не сказал.
В ночную смену решили масштабных работ не производить, поэтому на первые этажи и вглубь фундамента запустили бригаду сантехников — заканчивать прокладывание и подключать коммуникации. Пусть они возятся, там работы надолго хватит. А рабочие и рады были отдохнуть, тем более что мороз внезапно ударил под минус пятнадцать. То ли зима решила наступить раньше положенного срока, то ли и она норовила помешать строительству…
В два часа ночи сантехники совершенно замерзли и решили отправиться на отдых.
— Микола! Ты с нами? — заглянул в бойлерную один из ребят.
Тот буркнул через плечо что-то неразборчивое.
— Он догонит, там сочленение сложное, затянет гайки и придет, — сообщил остальным сантехник.
Утром они проснулись, а Миколы все еще нет. Неужели работает до сих пор? Это было невозможно: слишком сильный мороз, а обогрева внизу никакого — колотун, как на улице, только без ветра. Сантехники были приглашенными, Микола жил неподалеку от Киева. Может, уехал домой?
— Никто ночью не выходил, — сказал охранник у ворот.
Второй посмотрел на него и качнул головой:
— Мне это не нравится. Где он работал вчера? Ведите, показывайте.
Спустились вниз, вдруг увидели языки льда. Это замерзли потоки воды, наслаиваясь друг на друга. Вода все еще текла поверх длинных выпуклых языков льда медленными ручейками и так же медленно густела, замерзала.
— Ничего себе… — выдохнул охранник, предчувствуя недоброе.
Толкаясь плечами, побежали вперед по короткому пыльному коридору, свернули в небольшое помещение, где работал Микола. Там журчала вода, а верхом на трубе, в переплетении остальных труб и коммуникаций сидел ледяной человек. Сквозь лед смутно просвечивал бушлат, а лица не было видно. На него лилась из неплотно завернутого вентиля тонкая струйка воды. Человек весь состоял из льда и сосулек, которые свисали с его локтей и ног.
— А-а-а! Це ж Микола! — заорал кто-то испуганно и переполошил остальных: в тесном пространстве звуки усиливались. — Микола помер! Змерз!
Кричавший затопал сапогами наверх, и удержать его никто не пытался. Да и зачем?..