Когда с ближайшей площадки вниз по лестнице посыпались шаги, Андрей машинально дернулся к выходу, еще не осознавая, что, обнажив на мгновение сердце, сразу сделал его легкой мишенью. Отчаянно взвизгнула возвратная пружина, дверь распахнулась сама собой, и проем заслонила чья-то зловещая тень. В ту же секунду Голоту ослепил острый удар в лицо. Он стал падать навзничь, но спина наткнулась на что-то твердое, шею сдавили невидимые тиски, а запястья обожгло стальным холодом наручников.
– Шах и мат, «сорок третий»! – услышал он над ухом торжествующий голос Недельского. – Партия закончена…
Карелия, Петрозаводск, июль 2000 года
Ледяными пальцами, словно снимая оружие с предохранителя, Кира отвела в сторону «собачку» замка. Дверь бесшумно открылась, и сухощавый пожилой мужчина, возникший на пороге, почтительно наклонил рыжеволосую голову:
– Здравствуйте, вы – Кира? Я бы хотел поговорить с вами и вашим отцом. Меня зовут Олаф Петри…
– Вы из милиции? – осведомилась она.
Мужчина усмехнулся:
– Второй раз за минувшие сутки мне приписывают связь с этим ведомством. – Он опять наклонил голову. – Я могу войти?
Кира, поколебавшись, отступила в прихожую.
– Входите.
Рыжеволосый закрыл за собой дверь, деловито снял туфли и проследовал в гостиную.
– Видите ли, – начал он, когда Кира, не предложив ему сесть, застыла посреди комнаты, уставившись на незваного гостя. – Не так давно мне попалась ваша публикация двухгодичной давности…
Она поморщилась.
– …про остров Хойту. – Незнакомец покашлял в кулак. – Я живу в другом городе, и там вашей газеты нет, а в Интернете статья появилась лишь пару месяцев назад.
– Можно покороче? – взмолилась Кира. – Я, признаться, очень устала. И, кажется, больна…
– Вот как? – сочувственно покачал головой мужчина. – Может быть, мне прийти в другой раз?
– Нет уж, давайте закончим сейчас, – попросила она. – Итак, вы прочитали статью про остров Хойту и хотите…
– И хочу сказать, – подхватил рыжеволосый, – что я там был…
В гостиную медленно вошел отец.
– Папа, – обратилась к нему Кира, – вот человек, который утверждает…
– Папа? – ошеломленно переспросил гость, не сводя глаз с вошедшего. – Вы называете его папой?
– Узнал… – Отец ухмыльнулся в усы. – А ведь четверть века минуло. Я думал, ты сдох на красной зоне, Петри.
– А ты все ждешь моей смерти? – прищурившись, спросил тот.
– Уже не жду, слюнтяй. Я ее тебе приготовил… – Отец неожиданно выхватил из кармана найденный дочерью «Вальтер», ткнул им в лоб рыжеволосому и нажал на курок.
Кира даже не сразу поняла, что произошло. В комнате громко хлопнуло, мужчина откинулся головой назад, выбрасывая на обои кровавую, липкую россыпь мозгов, и быстро упал, словно его кто-то с силой дернул за ноги.
Отец, тихонько постанывая, опустил пистолет и закрыл глаза. Он испытывал сильнейший оргазм.
Не сводя безумного взгляда с окровавленного тела, распластанного на полу, и зажав ладонью рот, чтобы не закричать, Кира попятилась к окну. Декоративный экран на батарее вдруг соскочил вторым краем с магнитного крепления и плашмя рухнул на паркет.
Отец открыл глаза и медленно повернул голову.
– Обычно мне очень хорошо, когда я выпускаю кому-то мозги, – пояснил он, смакуя слова. – Испугалась, дочка?
– Дочка? – прошептала Кира, дрожа всем телом. – Ты… Вы называете меня дочкой?
– Ты права, – усмехнулся он. – Мы с тобой не родственники. Но, согласись, мне хорошо далась эта роль.
Девушка вдруг почувствовала, к своему страху и стыду, как тонкие, горячие ручейки заструились по ногам, превращаясь на полу в дрожащую лужицу.
Мужчина поднял бровь.
– Выглядит возбуждающе, – заметил он. – Впрочем, ты меня всегда возбуждала. Знаешь, каких трудов мне стоило играть роль отца, когда я подсматривал за тобой в ванной? Я представлял себе, как сжимаю твою грудь, раздвигаю твои ягодицы… – Он зажмурился. – Как, наверное, волнительно, когда ты просишь о пощаде! И как сладко, должно быть, пахнет твоя кровь!
Кира покачнулась и машинально ухватилась рукой за телевизор. Портрет ее матери дрогнул на подставке, но не упал.
Мужчина перевел на него взгляд и усмехнулся:
– Твоя полоумная мать сгнила в тюрьме. Но перед смертью поведала мне главное: путь к сокровищам острова открыт только двоим – твоему отцу и тебе. Тебя тогда еще не было на свете, поэтому твой отец был моей главной надеждой. – Он вдруг перестал улыбаться. – Я потратил немало сил, чтобы взять его живым. Это была захватывающая партия, в которой должен был победить более хитрый и умный соперник. Наш поединок закончился в мою пользу. У твоего отца не было выбора. Либо мгновенно получить пулю в затылок, либо… – Мужчина оскалился. – Либо сделать меня богатым. Мы добрались вертолетом до Юллы, там я посадил его в лодку, снарядил, дал продовольствие и отправил на остров. У него были сутки, чтобы вернуться с золотом. Но утром следующего дня меня постигло страшное разочарование: ударили морозы, и озеро в одночасье затянулось ледяной коркой. Я тем не менее ждал. Прошел день и еще одна ночь. Твой отец не появлялся. Тогда я поднял вертолет и принялся планомерно прочесывать окрестности. Хойту был пуст, вокруг на несколько километров – ни следа. И только под вечер я наконец обнаружил лодку. Вернее, то, что от нее осталось. Скованное льдом, покореженное судно торчало кормой вверх милях в пяти на север от острова. Вероятно, смерть настигла твоего отца уже на обратном пути, когда он возвращался ко мне с добычей. Однако, исследовав лодку, я не нашел ни золота, ни даже намека на то, что в ней перевозили драгоценности…
Мужчина небрежно опустился в кресло и заложил ногу на ногу.
– Печально… – вздохнул он. – Печально расставаться с мечтой.
– И больно… – добавила Кира дрожащими губами.
– Да, и больно, – согласился тот. – Мне оставалось смириться с тем, что богатство, которое уже почти было в моих руках, стало опять недосягаемым. – Он криво усмехнулся. – Когда рухнул советский строй, я пожалел об этом вдвойне. Сегодня я мог бы быть не просто бизнесменом – королем! Я купил бы весь город, я заставил бы работать на себя всю северо-западную часть страны. Серый кардинал Петрозаводска и всея Карелии – звучит? Запомни, Кирочка: бизнес и власть делают такие люди, как я! Слюнтяям, вроде этой падали, – он кивнул на остывающее тело Олафа Петри, – или полоумным романтикам, вроде твоего отца, там не место!
Он поднялся, открыл ящик секретера, достал оттуда бутылку водки, початую Кирой в ее печально закончившийся день рождения, и сделал продолжительный, громкий глоток прямо из горлышка. Девушка смотрела на его дрожащий кадык и чувствовала, что сейчас вот-вот сломается пополам и скрючится в удушающем приступе рвоты.