Засыпал Юрий Оборин с воспоминаниями о том, как хорошо ему было сегодня с Ольгой, и с приятной мыслью о том, что послезавтра он снова увидит ее.
* * *
Ожидая мужа, Настя Каменская извелась от тревоги. Напрасно она втянула его и брата в свои проблемы, не имела она права этого делать. Но, с другой стороны, выхода у нее не было. Ей хотелось узнать как можно больше о хозяине синего «Москвича» Викторе Тришкане, и помочь ей могли только Леша и Александр. Конечно, и Коротков делал что мог, но у него просто не хватает времени на все. Снова мелькнула в голове мысль о Тарадине – все равно ведь в Москве сидит, пусть бы делом занялся. Но Настя тут же одернула себя: пока ситуация не прояснилась, пока идет служебное расследование, она не должна пользоваться услугами людей Денисова.
Когда в замке клацнул ключ, она опрометью кинулась в прихожую. Слава богу, живой и невредимый!
– Аська, мы с тобой разоримся на бензине, – заметил Чистяков, набрасываясь на ужин. – За твоим Тришканом ездить – замучаешься. Но одно мы с Саней установили точно: на «Москвиче» ездит он сам, ключи никому не дает.
– Выходит, это все-таки он меня фотографировал. Хотела бы я знать, на кой черт я ему сдалась? Зачем он устроил мне это удовольствие?
Телефонный звонок раздался минут через пять, как раз тогда, когда Алексей приканчивал вторую половину жареной курицы, а Настя наливала себе кофе.
– О, иди, твой звонит, – сказал Леша с набитым ртом. – У Юрия Олеши был девиз «ни дня без строчки», а у этого – ни дня без звонка.
Настя молча ушла в комнату и сняла трубку.
– Как вам отдыхается, Анастасия Павловна? – поинтересовался баритон. – Правда, приятно не бегать по утрам на работу? А ведь вы могли бы жить в таком режиме постоянно, если бы подружились со мной. Будете спать до одиннадцати, пить свой кофе до двух, никуда торопиться не будете. Неужели вас не интересует такая перспектива?
– Меня интересует, зачем ваши люди влезли в мою квартиру и в мой компьютер, – сухо ответила она. – Напугать меня они все равно этим не сумели, а вот разозлить смогли. Вам нравится, когда я злюсь?
Возникшая пауза ее насторожила.
– Алло! – позвала она. – Вы меня слышите, доброжелатель?
– Слышу, – ответил баритон. – Я не понимаю, о чем вы говорите. Кто залез к вам в квартиру?
– А это я у вас хотела спросить. Манера-то типично ваша.
– Это недоразумение. Мои люди такого задания не получали.
– Вы уж разберитесь, будьте любезны, – жестко сказала Настя. – И завтра мне доложите. А то непорядочек получается.
Она бросила трубку, не попрощавшись, и звонко расхохоталась.
– Ты чего? – изумленно уставился на нее Алексей. – Рехнулась? Чего ты хохочешь?
– Ой, Лешик, не все спокойно в Датском королевстве. Поклонник-то мой прямо поперхнулся от удивления. Видно, кто-то из его людей решил влезть в пекло поперек батьки, не дожидаясь команды. А ведь это уже второй прокол. Теперь я уверена, что и с фотографиями вышло точно так же. Кто-то хотел выслужиться перед боссом, а вышло только хуже. Босс-то собрался меня этими снимками к рукам прибрать, чтобы я забоялась и стала послушной, а прихвостень его, похоже, в эти грандиозные планы посвящен не был и сделал по своему усмотрению. И в квартиру по собственной инициативе залез. Вот умора-то!
– Знаешь, Асенька, чувство юмора у тебя какое-то специфическое, – покачал головой Леша. – Тебе звонят по телефону и угрожают, а ты веселишься.
Настя мгновенно стала серьезной. Сев за стол напротив мужа, она обеими руками обхватила чашку с кофе, как делала всегда, чтобы согреть ледяные пальцы. Из-за плохих сосудов она постоянно мерзла, и руки у нее всегда были холодными.
– Я веселюсь, солнышко, потому что время плакать и бояться кончилось. Я веселюсь, потому что поняла, что и как надо делать дальше. И даже если это не приведет к тому результату, на который я рассчитываю, хуже все равно не будет. А человек, который смог понять, что хуже уже не будет, перестает плакать и бояться и начинает веселиться. У нас есть что-нибудь выпить?
Леша внимательно посмотрел на нее. Обычно Настя дома, вне праздников, пила только мартини перед сном вместо снотворного, но и это бывало нечасто. К спиртному она была равнодушна, водку и коньяк не любила, впрочем, как и различные вина, даже очень хорошие. Кроме мартини, она с удовольствием пила только полусладкое шампанское.
Он достал из шкафчика бутылку мартини и два высоких стакана, налил в каждый понемногу и поставил на стол.
– За что пьем?
– За простоту, Лешик. Простота – это самое умное, что придумало человечество. Даже самая сложная конструкция может быть выведена из строя простейшими действиями. Вот за эти действия и выпьем.
* * *
Участковый Гаврилюк к вечеру ног не чуял от усталости. Он терпеть не мог общегородские мероприятия, особенно такие, как «Гараж». Второй день подряд вместе с работниками ГАИ он обходил все автостоянки и гаражи на своей территории, потому что кому-то вступило в голову назначить «Гараж» для поиска находящихся в розыске машин. В глубине души он не мог не признать, что такие операции давали обычно неплохой улов, потому что закрытые гаражи частенько использовались в качестве перевалочных пунктов, где ворованную машину полностью разукомплектовывали, перебивали номера на шасси и движках. Но участвовать в этих акциях он страсть как не любил. Ходишь целый день, ни поесть толком, ни попить, ни дух перевести. Гаврилюку было уже под пятьдесят, и такие упражнения были для него тяжеловаты. Особенно муторными были для него поиски владельцев закрытых гаражей, потому что без них открывать гараж было нельзя. То их нет дома, то они дома, но только что пришли с работы и смотрят на тебя волком, потому что хотят поесть и завалиться на диван перед телевизором, то они пьяны и крепко спят. Одним словом, сплошная морока.
– На вашей территории есть еще один большой гараж, – сказал старший из представителей ГАИ. – Проверим его, и на сегодня все.
Гаврилюк тяжело вздохнул и поплелся к машине, на которой ездил вместе с гаишниками. Оперативники, занимающиеся розыском автомобилей, ехали на другой машине. Гараж, который им предстояло проверять, был действительно большим, кооперативным, с собственной мойкой и автомастерской. Именно в таких чаще всего и творились всякие безобразия. Но у сидящего в будке сторожа были дубликаты ключей от всех боксов, это Гаврилюк знал точно, потому что со сторожем этим выпито было немало. Стало быть, одно хорошо: не надо за хозяевами бегать по всей Москве.
Список находящихся в розыске автомобилей был длинным, на нескольких листах, но зато номера, заведенные в компьютер, были расставлены в возрастающем порядке, поэтому проверять, не находится ли данная машина в розыске, было несложно. Кроме официального списка, имелся еще один, неофициальный. В нем стояли номера автомобилей, о краже которых никто не заявлял, но которые почему-то очень интересовали московских оперативников. Как только назначили операцию «Гараж», так сразу же посыпались просьбы «поиметь в виду» еще парочку номеров, или «жигуль» с царапиной вдоль правой передней двери, или «Мерседес» с причудливой игрушкой за лобовым стеклом. Все эти автомобили были вписаны в отдельный список. Был такой список и у группы, с которой обходил гаражи и стоянки участковый Гаврилюк. Однако надеяться на то, что какая-нибудь машина из неофициального списка будет найдена, не приходилось. Дело в том, что список первоначально был у оперативника, возглавлявшего группу, затем перекочевал в папку одного из работников ГАИ, который оставался «за старшего», когда оперативник этот покинул группу и отлучился на три часа по своим делам. У работника ГАИ этот список почему-то все время выпадал из папки, и в последний раз подобрав его с земли, Гаврилюк не стал его отдавать, а сложил в четыре раза и сунул к себе в карман. Так будет надежнее, решил он, хоть не потеряется. Через полчаса он об этом списке забыл начисто. Справедливости ради следует заметить, что и другие о списке не вспомнили.