Здесь действительно была вся ее жизнь, освещенная, правда, только с одной стороны. Представленная здесь биография Тани Захаржевской была исключительно криминального содержания. Жизненными вехами ее виртуального двойника были убийства, аферы, подлоги. Она смотрела на себя, будто читала характеристику монстра для очередной компьютерной игры. Но это все-таки была ее жизнь…
Поэт от криминалистики поработал блестяще.
Обстоятельства гибели лорда Морвена были восстановлены по минутам.
25 ноября в 7:15 по местному времени личный самолет ее мужа приземляется на частном аэродроме в двадцати пяти милях от Финикса, штат Аризона.
Морвен и трое сопровождающих пересаживаются в вертолет и в 7:25 улетают. Место их назначения неизвестно.
Около 22:30 того же дня Дерек Аткинс, основной пилот лорда Морвена, избит тремя неустановленными лицами на стоянке у бара «Счастливый билет». Потерпевший доставлен в больницу с тяжелыми травмами, в том числе с переломами обеих рук. По его словам, нападавшие были в масках.
26 ноября в 8:05 в аэропорт по мобильной связи поступает распоряжение готовить самолет Морвена к вылету. В 8:10 поступает сообщение об инциденте с Аткинсом.
В 11:34 вертолет с Морвеном и сопровождающими благополучно приземляется. Морвен, находящийся, по словам очевидцев, в состоянии крайней нервозности, настаивает на немедленном вылете, и за штурвал садится Теренс Хьюз, второй пилот. Место второго пилота занимает руководитель службы безопасности лорда полковник Паунд.
В 18:21 по восточному времени в аэропорт города Саванна, штат Джорджия, где ожидается прибытие самолета, с борта поступает распоряжение подать к трапу карету «скорой помощи» с группой медиков, поскольку пилот нуждается в срочной госпитализации.
В 18:47 самолет садится в аэропорту. В 19:03 Теренс Хьюз умирает по дороге в госпиталь, не приходя в сознание. Предварительный диагноз – острое пищевое отравление – позже подтверждается. Ботулизм.
В 19:23 в аэропорт прибывают представители местного отделения корпорации «Свитч-крафт». После коротких и напряженных переговоров с лордом Морвеном в порядке доставляется некий Мартин Родригес, штатный летчик «Свитчкрафт», бывший капитан ВВС США. Место второго пилота вновь занимает полковник Паунд, и в 22:58 самолет наконец взлетает, держа курс на Галифакс, Канада.
В 23:23 борт 134-07 внезапно исчезает с диспетчерских радаров.
На рассвете 27 ноября начинаются поисковые работы в квадрате предполагаемого падения самолета, в пятнадцати милях от побережья Нью-Джерси. Точное место катастрофы установлено благодаря обширному керосиновому пятну на поверхности Атлантики.
Поиски были затруднены сильным штормом и отвратительной видимостью, тем не менее были извлечены фрагменты тел всех пятерых человек, находившихся на борту, и некоторые детали и узлы самой машины, по которым и была установлена непосредственная причина катастрофы.
Далее следовали непонятные Тане технические термины. Однако она поняла, что речь идет о серьезных неисправностях в системе управления.
Бортовой самописец, извлеченный с глубины двухсот ярдов, находился в плачевном состоянии, и работа над расшифровкой записей затянулась на несколько месяцев и завершилась уже после того, как причиной гибели четверых граждан Великобритании и одного американца была официально объявлена «техническая неисправность транспортного средства».
Расшифровать удалось немногое, но среди этого немногого было несколько последних, по всей видимости, слов лорда Морвена.
Таня читала и перечитывала эти две строчки протокола.
«Сэм, очнись, очнись, ради всего святого… Что, черт возьми!.. Свиньи, свиньи!.. Дарлинг, знай, это все дело рук тех, кто не хочет, чтобы Ред-Рок…»
The rest is silence… Дальше – тишина.
А еще к делу прилагалась медицинская карта капитана Родригеса, за три месяца до гибели уволенного из ВВС по состоянию здоровья. Из нее следовало, что у капитана неизлечимая саркома и жить ему оставалось максимум год…
Покойный лорд Морвен посвящал супругу во многое, но не во все, и словосочетание «Ред-Рок» ничего для нее не значило. Зато значило слово «Свитчкрафт». Компания Гейла Блитса.
А в числе погибших числился профессор Гордон Мэндри, коллега и ближайший помощник сэра Джеймса Джинса, лауреата Нобелевской премии, всемирно известного астрофизика…
Леди Морвен обнаружила на сайте и звуковые файлы, в частности, запись своей собственной телефонной беседы с Блитсом, состоявшейся через день после его визита в Морвен-хаус, когда он представлял ей Барковского. Судя по шумовому фону, Гейл разговаривал с ней с борта личного самолета.
Она не поленилась дослушать прекрасно запомнившийся ей разговор до конца, но запись на этом не кончалась.
Положив трубку, Блитс обратился к невидимому собеседнику:
– Вот так… Старый лорд возомнил себя богом на земле. Он хотел неограниченной власти в Ордене. И старик получил, чего так желал, – воссоединился с абсолютом, получил свою неограниченность в чистом виде… Что ж, все к лучшему в этом лучшем из миров… А рыжую дурочку мы разведем при помощи старых ритуальных игрушек и сладких приманок… Пока эта кукла нужна нам, а потом…
Что ж, мистер Блитс, спасибо за откровенность. Вам зачтется.
Это было ее полное алиби. Не перед уголовным судом, не перед другим, высшим судом, а перед судом Нила Баренцева. Татьяна Захаржевская не виновна…
Профессор Делох любил читать лекции в полукруглой аудитории. Глядя на уходящие вверх ярусы, заполненные студентами, старый чудак к середине лекции воображал себя то предводителем хора в греческой трагедии, то одним из братьев Гракхов, выступающим в римском сенате. Тогда он сам себе казался титаном. Он не просто приподнимался на котурнах, Делох словно надевал крылатые сандалии и возносился над слушателями. Вдохновение его росло, голос гремел. Римские патриции, наверное, убили бы его еще раньше знаменитых братьев, защитников плебса, но студенты профессора любили.
На лекциях он мог в восторге чувств свалиться с кафедры или, как рок-звезда, пробежать между рядами студентов и закричать с галерки:
«Я – царь, я – раб, я – червь, я – Бог». А как он принимал экзамены! Стоило английскому студенту, даже если у него в билете был Гоголь или Набоков, сказать что-то вроде: «Как этот французский мерзавец Дантес дожил до восьмидесяти лет? Неужели не нашлось в то время ни одного честного англичанина?», как профессор Делох, тут же возлюбив хитрого лоботряса, ставил ему высший балл, роняя на ведомость слезу умиления.
Сегодняшняя лекция летних курсов Открытого Университета была посвящена «Идиоту» Достоевского. Профессор начал ее с европейского среза образа князя Мышкина. Дон Кихот, Жан Вальжан, Пикквик… Говорил он на редкость вяло, неуверенно, будто старался попасть в пункты какого-то обязательного плана изложения. Покончив с Европой, он последовал за князем Мышкиным в Россию в дом Епанчиных, потом Иволгиных. И тут началось. Когда профессор Делох перешел к сцене первой встречи идиота с Настасьей Филипповной, он вдруг соскочил с кафедры, подбежал к правому крылу аудитории и, почему-то глядя прямо в лицо рыжей шотландке Макферсон, продекламировал: