– Это твое право, Большой Брат…
Павел вздрогнул, тряхнул головой, отгоняя наваждение. Бред, фантасмагория, чушь! Конечно же, все не так, так ведь не бывает…
Он обернулся, посмотрел на жену. Та безмятежно спала, совсем по-детски причмокивая губами. От накатившей волны нежности перехватило дух.
За окном, под бледно-голубым северным небом, расстилались серые воды Финского залива…
Короткопалая мужская рука потянулась к рубильнику, опустила рычаг. Тело, мгновение назад содрогавшееся в сильнейших пароксизмах, замерло, руки, только что судорожно сжимавшие подлокотники, лежали расслабленно и, если бы не ремни, вовсе упали бы с кресла. Голова с черной повязкой на глазах запрокинулась назад, рот открыт…
Лорд Эндрю Морвен снял фуражку, седой парик, отклеил накладные усы, на цыпочках пересек зал и, полюбовавшись еще несколько секунд на раскинувшуюся в кресле жену, бережно снял повязку с ее глаз и провел бархатной салфеточкой по лоснящемуся от пота алебастровому лбу. Она глубоко вдохнула, пошевелила плечами и открыла глаза.
– Девочка моя… – с неподдельной нежностью прошептал Морвен и принялся расстегивать ремни и отсоединять электроды.
– Однако ж фантазии у вас, ваша светлость, – томно промурлыкала Таня. – Я уж думала, и в самом деле концы отдам от кайфов. В точечки в самые те попал, в какие надо, а уж когда вибратор выскочил…
– Старались, – скромно отозвался Морвен.
– А помещение-то с прошлого раза сильно изменилось. Я когда там проснулась, не сразу поняла, куда попала. На минуточку даже подумалось, что все опять всерьез.
– Опять?
– А тогда что, по-твоему, шутка была? Ни фига себе шуточка! Прямо в наручниках в самолет запихали, потом в фургон закрытый. И поди знай, что не в Осло доставили, а вовсе в Эдинбург. Цирики глухонемые, газеты только на норвежском, допросы под прожектором, липовый английский консул, адвокат-идиот… А уж те несколько суток, что в мешке провисела в полной темноте, никогда тебе не забуду!
– Инициация, что поделаешь. Мне в свое время тоже несладко пришлось.
– Инициация! С такой инициации и спятить недолго. Я ж весь месяц была уверена, что меня и в самом деле за Шерова прихватили, вены себе резать хотела…
– И еще полгода никак не могла поверить, что мы не имеем никакого отношения ни к Эм-Ай-5, ни к другим подобным учреждениям.
– Да уж, сами себе контора! Ладно, господин судебный исполнитель, снимай-ка ты эту дурацкую тужурку и харчи на стол мечи, а то я за всеми этими забавами проголодалась… Слушай, а здорово это у тебя получилось. «Премерзкий дьявол!» Какой артист в тебе погибает!..
– Ты тоже неплохо включилась. Белое танго… Будь на моем месте настоящий судебный исполнитель, глядишь, ради такой узницы всю тюрьму по кирпичику разнес бы. Так что давай, навык не утрачивай, пригодится, коли что.
– Типун тебе на язык!
Уж сколько раз ей казалось, что не осталось таких кулинарных изысков, которыми мог бы удивить муж. А он не переставал удивлять. Вот и сегодня дымились на тарелочках усеченные конусы то ли пирожков, то ли хлебцев, источающие крепко забытый гречневый запах, а в бокалах плескалось черное вино с необычным синеватым отливом. Морвен деловито разрезал свой хлебец пополам, полил маслом из графинчика, присыпал солью. Таня последовала его примеру.
– Что это? – спросила она, не разобрав с первой вилки.
Морвен, похоже, огорчился ее незнанию.
– Это же greshniki, ваше традиционное блюдо. По-моему, с ними неплохо сочетается русское черничное вино. Мне его доставляют прямо из Пскова. – Прозвучало это, как «суп прямо из Парижа» в устах бессмертного Хлестакова.
– Погоди, повтори, пожалуйста, как называются эти штуки.
Он повторил – и не понял, чему она смеется. Тогда она объяснила ему, что это слово означает по-русски.
– Грешников, значит, кушаем? Ну-ну… Отчасти справедливо.
– Эта реплика случайна?
– Если не возражаешь, сначала закончим трапезу. Еда – слишком важное занятие, чтобы отвлекаться на серьезные дела…
Кофе подали в библиотеку. Морвен, с некоторым неудовольствием покосившись на Танину сигару, положил перед ней тонкую папку.
– Ознакомься.
На изучение содержимого ушло минут пять. Морвен неподвижно ждал, только пальцы выбивали дробь на дубовой столешнице. Таня подняла голову.
– Значит, все-таки Фэрфакс.
– Выходит, так. Мы поторопились принять самоубийство Хендерсона за подтверждение его вины. Теперь понятно, что это не было самоубийством.
– Ну что ж, пора лететь в Вашингтон.
– В Вашингтон не надо. У Фэрфакса бунгало на Чезапикском заливе, недалеко от Балтимора, в городке Джоппа-Магнолия…
Таня фыркнула. Морвен приподнял густую бровь, но ничего не сказал.
– И ты уверен, что он окажется именно там?
– Склонен так думать. Всплыл наш старый знакомый Мустафа Денкташ. Есть информация, что послезавтра он прибывает в Балтимор. Улавливаешь?
– Но если документы попадут к «Серым волкам»…
– Вот именно. Этого допустить нельзя.
– А ты почти на сутки вывел меня из игры, – с упреком сказала Таня.
– Нужно было перепроверить сведения, подготовиться.
– И кто я буду в этот раз?
– Лив Улафсен, гражданка Фарерских островов, профессия – аквастилист.
– Это что такое?
– Дизайн подводных интерьеров. В Балтимор прилетела изучать «Национальный аквариум». Тед уже на месте. Он тебя встретит, доложит обстановку.
– Когда рейс?
– Через два часа надо быть в аэропорту.
Припекло как в духовке. Дурацкие фаренгейты зашкаливали за сотню, раскаленный асфальт курился миражами луж. Но где-то над океаном бушевали грозы, и уже который раз на табло вспыхивали извещения о задержке трансатлантических рейсов. Хотя кондиционеры работали на полную мощь, многие из заполнивших зал пассажиров истекали потом, а у автоматов с прохладительными напитками выросла внушительная очередь. Фру Лив Улафсен перебросила сумку через плечо и зашагала в сторону застекленного загончика для курящих – словно для зачумленных, эти американы просто свихнулись на почве здоровья. Кстати, в курительном отсеке было намного приятнее, чем в общем зале – прохладно, чисто… Не отреагировав на удивленный взгляд сидящего через три кресла чернокожего старичка, она закурила толстую сигару и развернула дневной выпуск «Балтимор Сан», только что купленный в киоске. На страничке местных новостей скупо сообщалось, что рано утром в стоящем на обочине трассы-95 черном «линкольне» дорожным патрулем обнаружен мертвым турецкий бизнесмен Кемаль Башироглу, прибывший в Балтимор три дня назад и проживавший в отеле «Харбор-Корт». Причиной смерти предположительно явился сердечный приступ. Особый интерес полиции вызвали найденный под ковриком автоматический пистолет с глушителем и ценные бумаги в портфеле на заднем сиденье. Расследование продолжается…