– Как ты себя чувствуешь? – попытался выяснить я.
– Почти так же, как выгляжу. – Она обернулась ко мне и криво усмехнулась.
«Вот она, моя девушка», – подумал я и нежно поцеловал ее в щеку. Мы разбудили Чарлза к завтраку и застали на кухне готовившую миссис Кросс.
– Доброе утро, мистер Холли. – Я так и не сумел убедить ее называть меня Сидом.
– Доброе утро, миссис Кросс, – поздоровался я. – Позвольте представить вам Марину ван дер Меер.
– О, моя милая, что с вашим лицом! Марина улыбнулась ей:
– Все в порядке, и с каждым днем будет лучше и лучше. Это дорожная авария.
– О, – повторила миссис Кросс. – Чай уже готов. Вы не откажетесь?
– Благодарю вас. Я с удовольствием выпью.
Я предпочел кофе, а миссис Кросс, по обыкновению, подала мне тосты с мармеладом.
Чарлз появился на кухне в халате и тапочках, сел за продолговатый кухонный стол и потер покрасневшие глаза.
– Когда я был гардемарином, то мог пить всю ночь и проснуться в шесть утра свежим и полным сил. Что же со мной сделали годы?
– Доброе утро, Чарлз, – приветствовал его я.
– Доброе утро, – ворчливо откликнулся он. – Ну почему я позволил тебе споить мне ночью полбутылки? – Он повернулся к Марине: – Как вам спалось, моя дорогая?
– Наверное, лучше, чем вам обоим. – Она улыбнулась ему и, кажется, смогла его приободрить.
– Доброе утро, миссис Кросс, – поздоровался Чарлз. – Мне, пожалуйста, черный кофе и тост с хорошей порцией мяса.
– С «Алка-Зельцер» или без? – поинтересовался я.
– Без него я не справлюсь с этим шумом в голове. Какое-то время мы завтракали молча. Чарлз перелистал субботние газеты.
– Тут пишут, – заявил он, ткнув в статью кусочком тоста, – что англичане превращаются в нацию игроков. И утверждают, будто свыше девяти миллионов людей в нашей стране регулярно играют по Интернету. Немыслимо. – Он отпил несколько глотков кофе. – А также говорят, что покер он-лайн становится самой распространенной формой игры. Какой же это покер он-лайн, если в него играют дома?
– В него играют на своих компьютерах, – пояснил я. – Вы присоединяетесь к столу для покера вместе с другими пользователями.
– На компьютерах? И ты можешь увидеть их лица?
– Нет, я только знаю имена, да и они, как правило, уменьшительные или просто клички. Вы даже понятия не имеете, с кем вступили в игру.
– Это бред, – возмутился Чарлз. – Вся суть покера в том, что вы видите глаза других игроков. Как же вы будете блефовать, не зная, с кем играете?
– Цифры на мониторе, должно быть, делают игру особенно привлекательной, – предположила Марина.
– А как выяснить, что игроки не мошенничают, если не видишь сданных карт? – продолжал недоумевать Чарлз.
– Карты сдает компьютер, – ответил я, – а значит, игроки не могут мошенничать.
И тут же подумал: а что, если мошенничает сам компьютер? Игрок только считает, будто он играет с другими, а те, подобно ему, получают информацию со своих компьютеров? Что, если в веб-сайте есть место или два за каждым столом для игры с посетителями? Что, если веб-сайт способен подделывать результаты? Лишь чуть-чуть, на какую-то долю, чтобы игроки ничего не обнаружили. Но вполне достаточно для победы новых игроков. Пока они не попадутся на крючок. Это испытанная и проверенная формула – сбывать кокаин, постепенно превращая его пользователей в наркоманов, а затем провести их за нос. Так оно и происходило.
Я читал, что в Великобритании не менее четверти миллиона азартных игроков. Ресурсы, необходимые для подпитки непобедимой привычки, возрастают в прямой пропорции, но со временем делается ясно – эти ресурсы начинают истощаться. И в результате необеспеченные ресурсы подкармливают ненасытный аппетит. Чем-то приходится жертвовать, обычно стилем жизни, честностью и самоуважением. Их выбрасывают «из окна» в бесконечной гонке за следующей мошеннической операцией. Возможно, пристрастие к игре отличается от алкогольной и наркотической зависимости и не столь вредно для здоровья, но в долгосрочной перспективе оно, как и все подобные привычки, воздействует достаточно разрушительно.
– Это по-прежнему кажется мне бредом, – заявил Чарлз. – Половина удовольствия от игры в покер – в болтовне игроков.
– Разница в том, Чарлз, – заметил я, – что вы не играете в покер там, где победа и проигрыш хоть сколько-нибудь важны. Вам просто нравится сидеть с приятелями, а покер лишь предлог для ваших встреч. Но в покере он-лайн иные установки, это игра для одиноких, и в ней выигрыш и поражение означают все на свете, играете ли вы для забавы или всерьез.
– Ну, это не для меня, – отмахнулся он и продолжил чтение газеты.
– Ты не против, если я сейчас отправлюсь на скачки в Ньюбери? – полюбопытствовал я у Марины.
– Да, отлично, поезжай, но будь осторожен, – предупредила меня она. – А я останусь здесь и отдохну. Я не стесню вас, Чарлз?
– Нет, что вы, я буду очень рад. И тоже посижу дома, а за скачками мы сможем пронаблюдать по телевизору.
У Марины вытянулось лицо, и я понял, что в ее планы отнюдь не входило «наблюдение за скачками по телевизору», но из вежливости она никак не могла об этом сказать.
После завтрака я позвонил в отделение полиции Челтенхема и попросил позвать главного инспектора Карлисла.
– Извините, – ответили мне, – в настоящий момент с ним нельзя связаться. Не трудно ли вам оставить сообщение?
– А когда я смогу с ним побеседовать? – осведомился я. Они не знали. – Он на дежурстве?
– Да, на дежурстве, но все равно недоступен.
Могут ли они передать ему просьбу, когда он вернется? Да, они передадут.
– Хорошо, – сказал я. – Пусть он перезвонит Сиду Холли. Мой номер у него имелся, но на всякий случай я снова продиктовал его им.
Он позвонил мне минут через пять, если не меньше.
Добрая старая челтенхемская полиция.
– Я еще вчера хотел с вами созвониться, – проговорил он, – но у нас тут обострилась ситуация.
– Заняты поимкой злодеев? – беспечно поинтересовался я.
– Хорошо бы, – мрачно откликнулся он. – Нет, все куда хуже. Вы не слышали сегодняшние новости?
– Нет.
– Так вот, в Глочестере неделю назад пропала маленькая девочка, и ее только что нашли мертвой. Точнее, полиция обнаружила детский труп, и, очевидно, это она. Мы ждем официального опознания, хотя особых сомнений у нас нет. Бедная малышка. Мне неизвестна причина смерти, но, должно быть, это убийство. Как же могли такое сделать с десятилетним ребенком? Мне от одной мысли дурно становится.
– Извините, – растерянно произнес я. Похоже, он отвратительно провел это субботнее утро.