— Ненормальная, выпусти нас!
Тетя Анеля нам подмигнула.
— Я их заперла!
— Здорово! — рассмеялся Олег. — Аська, во избежание неприятностей, говори через дверь! А то эти туши могут все снести, и мы вдвоем их не удержим!
— Открой, падла! — истерически заорала одна из баб.
— Фи! — громко проговорила тетя Анеля. — Какие грубые люди у нас в префектуре! Какие чудовищные манеры!
Ай да тетя Анеля!
— Ну, Аська, давай! — подтолкнул меня Олег.
Но в этот момент в дверь позвонили. В квартиру ввалились Костя, Митя, Мотька и Валерка.
— Выпустите нас! Открывай, чертова кукла! Прошу вас, откройте! — наперебой вопили воровки.
— Теперь можно и открыть! — сказал Олег. — А вы, парни, прикройте выход!
Тетя Анеля повернула ключ, и в коридор буквально вылетела Галина Петровна.
— Что здесь происходит? Вы ответите за это! Мы сотрудники префектуры! — Но вдруг она приметила меня, потом глянула на Олега. — Как вы сюда попали? — взвизгнула она.
— Тише, не горячитесь! — сказала я. — Вернитесь в комнату и сядьте!
Барыгина в полном ошалении вернулась в комнату, где за круглым столом уже вновь рассаживались ее соратницы. При виде меня Светлана Георгиевна злобно сощурилась, но промолчала. Ее взгляд не предвещал ничего хорошего.
— Итак, почтенные дамы! — начала я, вновь ощутив себя Джулией Уэйнрайт, но уже в должности прокурора. — У меня к вам разговор. И если мы придем к соглашению, вы спокойно уйдете отсюда к себе домой.
— А если нет? — каким-то змеиным голосом спросила неприметная Эльвира Абдуловна. — Что тогда?
— Тогда мы передадим материалы в милицию. А у нас их, поверьте, более чем достаточно.
— Какие материалы, о чем ты говоришь? — вскинулась Светлана Георгиевна.
— Ваша замечательная деятельность по ограблению одиноких старух не осталась незамеченной, мы знаем ваши имена, фамилии, адреса, знаем ограбленных вами старух, которые вас, несомненно, опознают, как уже опознали по фотографиям!
Женщины в ужасе переглянулись.
— Ваш крокодильчик, Светлана Георгиевна, сослужил нам добрую службу, а одной из самых весомых улик для милиции будет списочек с зашифрованными адресами. Мы бы прихватили вас еще два часа назад, на проспекте Мира, но, к сожалению, старушки не оказалось дома!
— Ладно, с этим все ясно, — прошипела Эльвира. — Что вы от нас хотите?
— Во-первых, вы прекращаете свою деятельность! Если нам станет известно, что таким образом ограблена еще хоть одна старушка, все материалы немедленно передаются в милицию! Я понятно говорю?
Они промолчали.
— Вам нужно время для обсуждения?
— Да чего тут обсуждать! — махнула рукою толстая Зина. — Слава богу, так кончилось! Могло быть и хуже! Вы как хотите, а я больше этим ни за что не буду заниматься! Себе дороже!
— Замолчи, дура! — прикрикнула на нее Элечка. — А кто вы, собственно, такие, по какому праву…
— Если вы хотите говорить о правах, что ж, мы передадим дело в милицию, вы наймете адвоката и вот с ним уже говорите о своих правах сколько влезет!
Элечка молчала. Светлана и Барыгина выжидательно смотрели на нее, а Зина с трудом поднялась из-за стола.
— Все! Я ухожу! И больше, Эля, я тебе ничего не должна, хватит, и так позору наглоталась выше головы!
— Да иди, иди, колода! Толку от тебя как от козла молока!
— Спасибо вам, ребятки, а то и впрямь в тюрьму бы загремела! — со слезами в голосе сказала Зина.
— Еще загремишь! — произнесла Элечка. — Никогда не поздно!
Зина вопросительно взглянула на меня.
— Я могу идти?
— Конечно! Идите!
Митя с Костей посторонились и пропустили ее к двери. Она оглянулась.
— Эля! Соглашайся! Другого выхода нет!
И она ушла.
— Еще какие будут условия? Ты же вроде сказала: во-первых? — поинтересовалась Элечка.
— Да! А во-вторых, вы навсегда оставите в покое госпожу Горемыку и ее племянницу. А если не дай бог с кем-то из них что-то случится, то материалы опять-таки немедленно попадут в милицию.
— Да, не вздумайте на них наезжать! — взвизгнула Мотька. — Хуже будет!
Краем глаза я заметила, что Олег умирает со смеху.
— Итак, каково ваше решение, госпожи Мухоморова, Культяпкина и Барыгина? — спросила я немного погодя.
— Ладно, черт с вами! Пропадите вы пропадом! — выпалила Эльвира.
Ого! Уже второй раз за три дня мне желают пропасть пропадом! Но ничего, зато опять наша взяла!