Пуговица по-прежнему там, где я ее оставила, — в правом ящике Маминого письменного стола. Маленькая, совсем простая, невзрачная пуговка.

Я взвешиваю ее на ладони. Теперь, когда я знаю, что искать, я чувствую магию; она пульсирует в пуговке сильно и равномерно, словно бьется сердце. Значит ли это, что моя колдовская сила больше, чем Мамина?

— Acclaro.

И пуговица превращается в записку. Она сложена и запечатана воском.

Мама использовала свои самые лучшие синие чернила. Здесь не те неразборчивые кривые каракули, что я видела в конце ее дневника; почерк четкий. Записка писалась заранее. Не спеша и обдуманно.

Почему Мама не отдала мне записку раньше?

Когда я приступаю к чтению, мои руки дрожат.

Дорогая, любимая Кейт!

Если ты читаешь эти строки, значит, меня не стало. Ты уже прочла мой дневник? Если нет, ты найдешь его тут же, рядом. Начинать нужно с него.

Я не знаю, как сказать тебе это… Я не такая храбрая, как ты, моя милая доченька, но тебе следует это знать. Да, ты должна это знать, чтобы изо всех сил постараться предотвратить трагедию.

Если Тэсс тоже ведьма, то, может быть, вы те самые три сестры из последнего пророчества оракула. В пророчестве говорится, что одна из трех сестер окажется самой могущественной ведьмой за несколько столетий. Могущественной достаточно, чтобы возродить Дочерей Персефоны или, если она окажется в руках Братства, спровоцировать новый Террор. Но только две ведьмы доживут до двадцатого столетия, потому что одна из сестер убьет другую.

Мое сердце разбивается, когда я об этом думаю. Я не могу представить себе такого. Конечно, любые сестры вечно злятся друг на дружку и ревнуют, но я вижу, как вы, мои девочки, любите друг друга. Однако твоя крестная провела много лет, изучая предсказания оракулов, и не нашла ни одной ошибки. Пророчества оракулов Персефоны всегда сбываются.

Ты должна найти способ предотвратить это, Кейт.

Хотя записка еще не закончилась, я прерываю чтение.

Я возвращаюсь назад — перечесть Мамины слова. Наверняка я что-то неправильно поняла.

Нет, в записке очень ясно сказано: одна из сестер убьет другую.

Значит, в пророчестве говорится не о нас. Порой мне хочется отшлепать сестер — особенно Мауру, — но я никогда не причиню им зла. Никогда.

Я продолжаю чтение.

Если Тэсс тоже оказалась ведьмой, скорее всего, за вами пристально наблюдают Сестры. Ментальная магия — редкий дар. Если они поймут, что ты им владеешь, то постараются сделать так, чтобы ты присоединилась к их борьбе против Братства. Они предложат многое, в том числе — защиту и образование. Но для них не важны отдельные личности, их интересует лишь судьба магии в целом.

Я много чего совершила в своей жизни, Кейт, и не жалею об этом. Но в школе я по указке Сестер применяла ментальную магию и не верю в то, что это было оправданно. Я вновь прибегла, к ментальной магии, чтобы сбежать от такой жизни, и я никогда не прощу себя. Вторгаться в умы людей без их согласия неправильно. Сейчас я стараюсь убедить тебя в том, что к ментальной магии можно прибегать только в катастрофических обстоятельствах. Сестры захотят, чтоб вы помогли ведьмам вернуть их былую власть. У них достойные цели, но их методы внушают мне подозрения. Я не хочу, чтоб ты оказалась вовлечена в эту войну, но, боюсь, с твоим даром это неизбежно.

Будь осторожна, Кейт. Выбирай с умом. Защищай своих сестер.

С любовью,

Мама

Я заканчиваю чтение, сидя на полу, прижав колени к груди, сглатывая поднявшуюся в горле желчь. Она оставляет во рту сухой, кислый привкус.

Я вспоминаю слова Елены о том, что злить Мауру — значит искушать судьбу. Елена пообещала защитить всех нас, но в ее голосе звучало сомнение, а ее карие глаза смотрели на меня с жалостью.

Меня преследует голос Бренны: Ты можешь их остановить. Но не без жертв.

Мама верила в пророчество. В него верит Елена. И все Сестричество.

Что я могу ему противопоставить?

17

Сжав в кулаке Мамино письмо, я отступаю в свою комнату. Тут я в безопасности. Отдернув занавески, я сажусь на старенький Мамин диванчик и вдыхаю слабый аромат розовой воды, который он хранит до сих пор. Я смотрю, как над холмом поднимается бледное утреннее солнце. До меня доносятся звонкие птичьи трели и звуки просыпающегося дома. Я думаю, как мне быть.

Сестричество станет действовать, исходя из интересов Дочерей Персефоны, а не из того, что лучше для сестричек Кэхилл, — в Мамином письме об этом говорится очень ясно. Но как нам уберечься от лап Сестер?

Я не хочу, конечно, чтобы по всей Новой Англии росли запуганные, бесправные девочки, но мое обещание Маме для меня куда важнее. Первое и самое главное, что я должна сделать, — сберечь своих сестер.

Когда я выхожу в холл, чтобы спуститься к завтраку, то обнаруживаю, что меня караулит Елена. Она расплывается в широкой улыбке:

— Я вас поджидала.

— Зачем? — невежливо интересуюсь я.

— Пришло время сказать мне правду. Кейт, вы владеете ментальной магией?

Я борюсь с желанием шмыгнуть обратно к себе. Вместо этого я выпрямляюсь в полный рост и нависаю над нашей гувернанткой.

— Я уже говорила вам, что не знаю.

Карие глаза Елены впиваются в мои.

— Я вам не верю.

Я отвечаю ей таким же взглядом:

— Вы назвали меня лгуньей?

Она игнорирует мой вопрос и возится с нефритовой сережкой в виде капельки. Сегодня на ней розовое платье с окантовкой цвета листьев мяты.

— Думаю, вы напуганы. Я не могла справиться с тем, во что вы превратили сад. И ваши сестры тоже не могли. Сестричество примет такую сильную ведьму с распростертыми объятиями. Такой мощный талант нельзя зарывать в землю.

— То, что произошло в саду, было случайностью.

Избегая ее взгляда, я смотрю на свое отражение в зеркале над столом. В позолоченном обрамлении мое лицо выглядит бледнее обычного, а под глазами залегают глубокие фиолетовые тени.

— Ой ли? — Елена кладет ладонь на мою руку; ее гладкая коричневая кожа резко выделяется на льдистой голубизне моего платья. — Кейт, я знаю, что одна из вас способна к ментальной магии.

Я отстраняюсь и оборачиваюсь к зеркалу, притворившись, что должна немедленно поправить прическу.

— Не понимаю, откуда взялась такая уверенность.

— У вашего отца довольно интересные провалы в памяти, — говорит она.

Я цепенею. Откуда она знает?

— Способность к ментальной магии была у моей Мамы.

— Да, только эти провалы появились уже после ее смерти. Он абсолютно ничего не помнит о предложении миссис Корбетт отправить вас в монастырскую школу Сестричества, — говорит Елена. — Забавно, однако. И кто же это прибегнул к такой темной магии, чтобы вы, сестрички, не разлучились?