— Так, я погнал за сывороткой, — сказал он и недовольно передернул плечами. — А вы…
Он замолчал, глядя на окровавленные шорты Антона. Дима понимал, о чем тот думает: до лагеря не меньше получаса пути и столько же обратно. Вова не успеет, как бы ни старался. А еще ему очень не хочется встречаться с Кириллом, мелькнула циничная догадка. Вдруг тот еще в сознании, неловко выйдет. Диму разобрал истерический смех, и он заткнул себе рот кулаком, прикусил костяшки с такой силой, что ощутил вкус крови. Боль привела его в себя, и он сумел вернуть контроль над мимикой и мыслями.
Вова не успеет, даже если будет бежать. Яд сразу попал в крупные сосуды, и сердце тут же разогнало его по всем органам. Мышцы парализовало меньше чем за минуту. На очереди — дыхательная мускулатура и сердце. Антона… переваривало. Еще живой, на деле он уже труп. Еда, подготовленная нужным образом для нежного змеиного желудка. Дима сглотнул, пытаясь подавить тошноту.
— Вы зафиксируйте ему ногу… — все-таки продолжил Вова.
— Как? — пискнула Лера.
— Шиной! — рявкнул Вова. — Зафиксируйте и тащите. И, если что… искусственное дыхание кто-нибудь делать умеет? — Он безнадежно пожал плечами и вдруг, осененный новой мыслью, с неприятным вниманием посмотрел на Диму. — А ты, я смотрю, счастливчик. Дорогие вышли бананы…
Дима не успел придумать ответ: Антон вдруг судорожно, с усилием вздохнул, и его лицо исказилось от ненависти.
— Ты… знал, — прохрипел он Диме. — Ты меня убил, козел! Ты…
Антон замолчал, каждый вдох давался ему с огромным трудом, но глаза, полные бессильной ярости, продолжали следить за Димой. «Пятнадцать минут, — вяло подумал Дима. — Даже меньше. Это можно вытерпеть. Не убегать же снова… Он едва не ухмыльнулся: будет изображать спасение жизни из вежливости, на публику — нынешнюю и будущую. Делала же Лера вид, что они здесь исключительно ради воды. Лицемерная тварь… надо же — плачет! Убила его своими руками — и теперь плачет. Ей в театральное училище надо было идти, была бы звездой.
— Ты. Меня. Убил, — выговорил Антон.
Его глаза закрылись, дыхание становилось все реже и слабее. Вова уже никуда не рвался — видимо, понял, что не успеет, а имитировать бурную деятельность не считал нужным. Внезапно Дима почувствовал себя оскорбленным. Выходит, он настолько презирает и его, и Леру, что даже не пытается соблюсти перед ними приличия. Самодовольный гад. Мог бы хотя бы изобразить, что ему не все равно, что о нем подумают…
Дыхание Антона замерло. Лера всхлипнула; Дима с отвращением почувствовал в руке ее липкие, горячие пальцы. «Все…» — прошептала она, но тут ребра Антона судорожно приподнялись, из горла вырвался хрип, и девушка, взвизгнув от неожиданности, шарахнулась в сторону. Антон медленно открыл глаза. На его неподвижном лице проступило страшное, невозможное напряжение, и взгляд снова сфокусировался на Диме.
— Приду к тебе, — отчетливо произнес Антон.
Уши Димы словно набили ватой, и он едва смог услышать, как застонала от ужаса Лера.
Вова большими шагами несся впереди, и до Димы, словно шлейф, долетал непрерывный поток затейливого мата, из которого едва можно было вычленить смысл. «В гробу видал… хотя бы этого вытащить… еще позавчера надо было». Лера держалась рядом, вровень с его плечом, несмотря на то что для этого ей приходилось почти бежать. Ругань ее не смущала — наоборот, она смотрела на Вову с восторгом, почти влюбленно.
Чтобы не видеть этого, Дима уткнулся под ноги, с ненужной тщательностью выбирая дорогу. Какая же она дрянь. Лицемерная, фальшивая насквозь дрянь. Перед глазами встал задыхающийся, посиневший Антон, и Дима торопливо отогнал непрошеное видение. Он не станет об этом вспоминать, он может контролировать свои мысли. Он не будет…
— …не донесем, — жестко сказал Вова.
— Здесь похоронить… — выдавила Лера, и из ее горла вырвалось новое рыдание.
— Не сможем, — отрезал Вова и с пугающей откровенностью добавил: — Только зря силы потратим.
Тело Антона лежало на базальтовой плите, как на постаменте, и до Димы вдруг дошло, что оно останется здесь навсегда. Они не смогут протащить его по камням. Вова прав: все трое ослаблены голодом и жаждой, у них просто не хватит сил. И здесь зарыть не смогут, почва в джунглях пронизана корнями, как арматурой, и даже с нормальными инструментами выкопать в ней могилу было бы непросто. Антон так и будет лежать на камне, торжественный в своей неподвижности, насекомые и черви объедят его до костей, и, может быть, кобра… Дима не знал, способны ли змеи обгладывать трупы или умеют только заглатывать добычу целиком. От этих размышлений его снова начало подташнивать. Рано или поздно наступит сезон дождей, и воскресшая река смоет полуразрушенный скелет в Сиамский залив. Не останется и следа, и кошмар забудется.
— Это всего лишь тело, — проговорил Вова, невольно повторяя давние Димины слова, и тот непроизвольно кивнул. Всего лишь мертвое, не способное передвигаться тело. И незачем помнить последние слова. — И вообще я не понимаю, почему вы оба так переживаете. — Вова с сомнением хмыкнул. — Я бы поверил, что вы не знали… Но, Дима, у тебя отпечатки зубов на ноге. Вряд ли здесь по змее на каждый угол, два нападения за три дня — это уже слишком много.
«Откуда два?» — хотел спросить Дима и осекся, вспомнив об Оле. Стыд и радость обрушились на него одновременно: как он мог забыть?! Как хорошо, что он может забыть…
— Так змеиный же остров, — тихо сказал он. — Николай предупреждал…
— Хочешь, чтоб я поверил в еще одну кобру где-то рядом? И заодно в то, что эта — не напала на тебя, когда ты срезал бананы? Вообще странно. — Он подозрительно покосился на тело Антона. — Странно, что змея успела укусить дважды, он должен был сбежать, как только увидел ее в боевой стойке. И уж точно удрал бы после холостого укуса… В голове у него помутилось, что ли. Что-то часто здесь у людей в голове мутится…
— Ты же сам говорил, от обезвоживания крыша едет, — ответил Дима, тщательно следя за тем, чтобы в голосе звучало только легкое удивление.
— Наверное, — пожал плечами Вова. — Хотя он выглядел довольно адекватным, а лезть в драку с коброй — это уже настоящее безумие. Но в конечном итоге вы получили, что хотели, разве нет?
— Нет! — выкрикнула Лера, мгновенно срываясь в истерику. — Я не хотела! Я… я забыла! Это все ты, — повернулась она к Диме. — Почему ты промолчал, как ты мог промолчать?!
Дима дернул щекой и отвернулся. Вступать в спор он не собирался, но Вове ответил:
— Тебе это тоже на руку.
— ТАК я не хотел, — ответил Вова, окидывая их полным мрачного удивления взглядом. — Не думал, что вы готовы так далеко зайти…
— Никуда я не заходила, — ответила Лера неестественно высоким голосом. — Я тут вообще ни при чем.
— Конечно-конечно, — с готовностью закивал Вова, будто не желая спорить с сумасшедшей, и безнадежно махнул рукой: — Ладно… давайте по-быстрому воды наберем и обратно. Хватит уже. С меня так точно хватит.