Индрик растянул мордочку вширь, возможно — улыбался:
— Это вода мертвых, но не мертвая вода. Просто… в наше время еще не было мира, которым правит Ящер. В природе шел круговорот душ. Сегодня человек, а после смерти — зверь, рыба, птица, а то и дерево. Потому разумели языки зверей и птиц. А поживши зверем или птахой, можно было снова воротиться в людскую личину. Это уже после нашего золотого века волхвы придумали, как высвобождать душу. Ну, огнем ли, чтобы сразу возносилась в вирый, аль закапывали в землю — обязательно распрямленным! — чтобы охраняла родные земли… С той поры душа шла либо в вирый, либо в подземный мир, на земле не оставалась. Родство со зверьем прервалось, а потом забылось вовсе… А у зверей с той поры души нету.
Издали донесся разноголосый шум, негромкие крики. Из темных нор пещеры начали появляться мохнатые человечки. Одни спускались вниз как белки — вниз головой, другие прыгали, растопырив мохнатые лапы.
Куды окружили пришельцев, говорили с Индриком и Брамой на незнакомом неврам языке. Мрак толкнул Олега, тот лишь развел руками.
Брама принес большой кувшин, поставил перед неврами. Мрак начал принюхиваться, а Таргитай вытянул шею, пытаясь заглянуть в широкое горло, как вдруг Олег схватил кувшин обеими руками. Вид у волхва был потрясенный.
— Так и есть! Видел когда-то осколок, что Боромир хранил от старого времени, думал — ошибся гончар! Вот верхнее небо отделено от среднего твердью… Видите линию тверди небесной?! А вот неисчислимые запасы воды, что хранятся на верхнем небе. Хляби небесные! Вот среднее небо с нашим солнцем, луной, звездами… А вот наш мир, по которому мы топаем, охотимся. Все! Больше ничего нет.
Мрак нахмурился, явно борясь с желанием отнять кувшин, а волхву дать по шее.
— Наши волхвы рисуют четыре мира. Добавили подземный. Ну и что? Это умственные вопросы. Надо решать, хорошо наевшись.
— Мрак, ты не понимаешь!
— От дурня слышу.
Он отобрал кувшин, кивнул Таргитаю: мол, мы не такие умные, с недоумением потряс.
— Можно явствовать, — пояснил Индрик. — Это сок земли.
Мрак с сомнением зачерпнул пальцем густую смоловидную массу. Таргитай возбужденно ерзал, поскуливал, отпихивал Олега, что порывался рассмотреть узор получше.
— Можно, — определил Мрак наконец. — Чего только не научишься есть в скитаниях! Боромир бы рехнулся.
Он налил густой жидкости в подставленные ладони Таргитая, а сам запрокинул весь кувшин. Мощный кадык заходил вверх-вниз, как пестик в ступке Боромира. Густая масса не пахла, казалась безвкусной, но Таргитай сразу ощутил себя неимоверно сытым. Он вылизал липкие пальцы, а Мрак еще поглощал, все выше запрокидывая кувшин, что был размером с куда.
Осоловелый от сытости, Таргитай полулежал, опираясь спиной о стену, слева возбужденно верещал волхв, что-де в старину хоронили только скорченными, даже подрезали жилы, чтобы согнуть так, как лежит ребенок в утробе. Могила — новая утроба, откуда человек родится зверем, птицей или рыбой. Даже охрой посыпали труп, что означало родильную кровь. Потом, объяснял Олег горячо, не замечая, что Таргитай спит и лишь беспокойно вздрагивает, слыша такие страхи, потом победили волхвы новой веры! Людей стали хоронить выпрямленными, чтобы человек и после смерти оставался человеком. Но человеком нельзя оставаться в земле, боги требуют перемен, и человек отныне отправляется в вирый или к Ящеру…
— А эти люди, — вещал он возбужденно, — из того переходного времени, когда перевоплощение в зверей оборвалось, а возгонка в другие миры не началась! Я думал, что либо реинкарнация…
— Что-что? — переспросил Мрак угрожающе.
— Перевоплощение, — торопливо поправился Олег. — Либо перевоплощайся, либо выметывайся! Но можно остаться, если… не людьми…
Индрик внимательно вслушивался в сложную речь волхва, ответил медленно, с трудом подбирая слова:
— Бяшешь лепо. Мы не звери, но и не люди. Мы — куды. Застряли между земным миром и подземным. Сверху чуем теплое солнце, снизу тянет могильным холодом… Ликом тоже разнимся от людей и всех зверей.
Мрак коротко взглянул, кивнул:
— Да уж… в зеркало вам лучше не глядеться. А мы здесь не окудимся? Не окудячимся?
— Н-нет.
— Отсель выберемся? — спросил Мрак требовательно.
— Без нас — нет, — ответил Индрик коротко.
Он вперевалку убежал к большой группе кудов. Мрак проводил его налитыми глазами.
— Не нравится мне это…
Олег осторожно потрогал оборотня за плечо:
— Мрак, успокойся. Они не злые. Отдохнем, а я постараюсь узнать их чары.
— Так тебя и пустят с твоим человечьим рылом!
— А им не все равно?
— Вон Боромир: сам не гам, но и другому не дам.
— Ну, не обязательно ждать от людей только плохое.
— Это не люди, а куды!
— Тем более…
Утром Таргитай кое-как разлепил сонные глаза. Он лежал под каменной стеной, под ним были камни — он мог спать хоть на ножах, лишь бы спать, — увидел рядом Мрака. Оборотень обтесывал булыжник, делал каменную секиру.
— А где Олег?
— Уже искал, — буркнул Мрак. — Пещеру обыскал, дальше не пущают… Я попробовал дать одному по рогам… ну, меж ушей, но только пальцы зашиб. Они пушистые только сверху, а внутри как из камня.
Таргитай медленно сел, протер глаза.
— Мрак, мы же гости. Не ссорься.
— А если пленники?
— Они спасли нас от Фагимасада!
— Доверчивый ты, Тарх… Смотря для чего спасли. Я тут присмотрелся к некоторым, пока ты дрых. Больно рожи ненадежные!
Он зло пнул кувшин, который вчера опорожнил почти в одиночку. Кувшин разлетелся с сухим треском, цветные осколки посыпались в прозрачную воду.
Олег появился, когда Мрак начал тесать вторую секиру — для Таргитая. Волхв был изнурен, лицо вытянулось, как у коня восточной породы.
— Поесть бы, — прохрипел он. — Куды не пьют, я набит пылью, как старый мешок. А что с кувшином?
— Я очень неловкий, — ответил Мрак угрюмо. — Где тебя куды носили?
— Смотрел, как роют подземные ходы. Куда там кротам! Сокровищ натаскали. Привычка? Злато, камни драгоценные — кому надо?
— Ты не темни, — прервал Мрак. — Волхвованию научился?
— У них не волхвование, а ведарство.
— Ведунство?
— Ведарство. Ведуны пришли позже. У ариев были ведары. Если куды не врут, то ведары двигали горами. Да что горами — горными хребтами трясли, как вениками. Моря выпарывали, вздымали ураганы, строили и рушили города…