– Как говорили наши родители во времена СССР: «Чуть-чуть в Советском Союзе не считается», – парировала Катя. – А у нас нет оружия.
Кувалда стучала в люк с регулярностью сошедшего с ума дятла – бум, бум, бум. Каждый удар звонко отдавался в кабине, бил по ушам. Скорее всего, захватившие корабль и не рассчитывали таким образом открыть люк. Просто действовали на психику гидронавтов.
– Воздуха хватит еще максимум на час. Потом начнется кислородное голодание… – предупредил Плахин. – Возникнут видения. Наступит удушье. Мы потеряем сознание. Автоматика настроена так, что после того, как люди, находящиеся в кабине, перестают двигаться, люк отдраивается сам собой. Это на случай, если экипаж потеряет сознание под водой. Тогда аппарат самостоятельно отсоединяет балласт и всплывает. На поверхности происходит проветривание.
– И эту систему нельзя отключить? – спросил Зиганиди.
– Невозможно, – подтвердил Плахин.
– Даже тут мы в пролете.
– А ты, Николай, собрался умирать от удушья? – поинтересовалась Катя. – Я еще пожить хочу. В конце концов, сейчас не военное время.
– Предлагаешь выйти прямо сейчас? – ухмыльнулся Зиганиди. – Могу предсказать тебе последствия. Эти парни из Северной Кореи умеют пытать. Отпускать нас они никогда не отпустят. Иначе им придется признать то, что они уже натворили. Им нужен аппарат и люди, умеющие им пользоваться…
Катя не дала Николаю договорить:
– Я уверена, что к нам уже спешат на помощь. Надеюсь, что успеют. Поэтому и предлагаю держаться до последнего. Тут мы пока в относительной безопасности.
– Согласен.
Плахин немного подумал и тоже согласился с тем, что держаться надо до последнего. После обсуждения положения все замолчали. Тупо била кувалда в люк. Иногда следовали редкие перерывы, наверное, спецназовцы, устав, менялись. А вот караул за иллюминатором не уставал. Иногда показывался и командир группы, он непременно косился в сторону иллюминатора. И хотя в руках у него был фонарик, он ни разу не посветил им в стекло.
Красный столбик внизу шкалы уже превратился в тонкую полосочку толщиной с папиросную бумагу. Катя вздохнула.
– Надеюсь, нашему каплею повезло уйти.
– Повезет и нам, – согласился Зиганиди.
Правда, после этого жизнеутверждающего заявления трижды сплюнул через левое плечо и поискал глазами, чтобы постучать по некрашеному дереву. Плахин подсказал:
– Ни одной деревянной детали на аппарате нет, можете не искать.
И тут на палубе что-то произошло. Что именно, было не понять – слишком мал сектор обзора. Возникла одна яркая вспышка, за ней тут же последовала вторая. Прожектора погасли. Удары по люку прекратились. Скользнула по жилой сфере выроненная кувалда. Затем со стороны кормы темноту уверенно прошили трассеры автоматных очередей. Было слышно, как пули зацепили прочнейший корпус «Русского витязя».
– Помощь пришла? – вскинул брови Зиганиди.
– Надеюсь, – отозвалась Катя.
Плахин молчал, глядя на суетившиеся на палубе тени. Слышались выстрелы, крики.
– Что-то я не слышу русского мата, – и это меня настораживает, – проговорил наконец Николай.
– Русской речи вообще не слышно, – уточнила Катя.
Перестрелка затихла. За иллюминатором по-прежнему было темно. Ничего не разглядишь. Затем по палубе скользнул луч ручного фонарика, его световое пятно выхватило из темноты лежащего навзничь спецназовца в северокорейской форме, затем второго с окровавленной грудью. Кто-то, сжимавший в руке фонарик, подошел к иллюминатору и посветил внутрь. Луч света упал на лицо Кати, она инстинктивно зажмурилась, но тут же подалась вперед. Ей не терпелось увидеть за толстым, способным выдержать давление шестикилометрового столба воды, родное лицо.
Неизвестный перевел фонарь – посветил на себя. Азиатское раскосое лицо, на голове шапка с кокардой японских сил самообороны.
– Что за ерунда? – Николай и Катя переглянулись.
– Сперва корейцы, теперь японцы. Нам не чудится?
– Воздух на исходе, – напомнил Плахин.
– Надеюсь, хоть они стучать кувалдой не продолжат? – засомневалась Сабурова. – Или вы хотите сказать, что японский морской офицер – это уже видение из-за кислородного голодания?
Видение за иллюминатором исчезло. Затем послышалось, как кто-то выбивает чем-то металлическим по люку «морзянку». Николай слушал, наклонив голову. Когда перестук стих, он переспросил у Кати:
– Мне не послышалось?
– Он почти по-русски выстучал: «Кто вы такие?» Стучал, как человек, который просто не знает кириллического письма, и пользуется для аллитерации латинскими буквами. Но это же абсурд! Если япошка обращается к нам по-русски, то зачем тогда спрашивает, кто мы такие!
– Катя, будь политкорректна, не называй их япошками и узкоглазыми, – усмехнулся Зиганиди. – Возможно, они нас уже слушают.
Николай взял гаечный ключ и простучал ответ по люку:
– Мы – русские акванавты.
И тут же заработал динамик – неожиданные освободители поступили грамотно, не оттягивая, подключились к разъему проводной связи. Первым делом японский офицер назвался – старшим лейтенантом морских сил самообороны Японии Такэси Кайко.
Говорил он по-русски, но с сильным акцентом, довольно часто коверкал слова. Он утверждал, будто японские силы самообороны в результате радиоперехвата переговоров северокорейцев узнали о том, что ими был захвачен российский транспортник. Вот и пришли на помощь, поскольку находились рядом.
– Мы готовы оказать вам помощь и в дальнейшем, – напомнил Такэси Кайко.
– Нам нужно посоветоваться, – предупредил Зиганиди. – На время мы выключаем связь.
– Итак, что мы имеем, – стала высказывать свое сомнение Катя Сабурова. – Сперва нападение северокорейцев. Японцы почему-то оказываются рядом и, вместо того чтобы передать полученную развединформацию о нападении на транспортник в штаб Дальневосточного флота Российской Федерации, сами начинают нас освобождать, рискуя жизнями своих бойцов. Тебя устраивает логика построения событий? Если говорить обо мне, то – не очень.
– То, что они оказались рядом, в этом ничего странного нет, – отозвался Зиганиди. – Наверняка японцы усиленно отслеживали испытания «Русского витязя» в нейтральных водах, да мы особо с ним и не прятались. Проект наполовину гражданский. Вот и крутились они рядом, думаю, на подлодке. Шпионили. А с Северной Кореей у японцев свои счеты. После того как Пхеньян раз за разом стал бездарно испытывать свои баллистические ракеты, которые падают куда ни попадя, япошки глаз с них не сводят. Следят за каждым шагом.
– Японцы, а не япошки, – поправила Катя Зиганиди. – Сам не отличаешься политкорректностью.
– Замечание принято. Ну, а то, что их командование приняло решение самостоятельно освободить захваченный корейцами российский корабль, то на это есть сотня оправданий. Это неплохой политический бонус, особенно в здешнем регионе. Не забывай, как остро они реагируют на проблему Курильских островов. Пропагандистская польза от того, что японцы оказались тут проворнее наших, поднимет престиж Японии и их сил самообороны в глазах всего мира. Тут уж можно рискнуть жизнями пары бойцов. Игра стоит свеч, поскольку Токио получит небольшой рычажок давления на Российскую Федерацию.