Бесконечную секунду спустя я сидел рядом с ошеломленным курсантом Флетчером, в то время как яркие блестки искр оседали и гасли на полу – больше всего их было вокруг изножья моей койки. Я был абсолютно гол и, несмотря на горячечную агонию головной боли и смятение в животе, умышленно не скрывал буквально каменную эрекцию, которая зовется у нас в «Фортресс» «вороненой сталью». Рот курсанта артиллерийского курса Флетчера как распахнулся на пороге, так до сих пор и оставался открытым, взгляд остекленел. Наконец он посмотрел на меня, затем – туда, где я мгновение назад сидел. Запах, напоминающий вонь паленой проводки, висел в комнате. Я потянулся и, достав дверь кончиками пальцев, закрыл ее.
Курсант Флетчер оторвал безжизненный взгляд от меня, перевел его на койку, затем вновь посмотрел на меня.
– М-м-м… – Он вспомнил, зачем пришел. Трясущаяся рука с книгой протянулась ко мне. – А я думал… Я хотел… – Глаза курсанта Флетчера опустились на мой член.
Я вытянул книгу из его пальцев. Эрекция моя – с точки зрения завистливой старости – достигла выдающихся размеров.
Флетчер не сводил глаз с моего рычага.
– Э-э… Я не… Понимаешь, я не… – Вскинув голову, он встретился со мной глазами. – Когда я вошел, я, честно говоря, не понял, что происходит, все поплыло перед глазами. Может, поплохело вдруг. Жарковато у тебя. – Он снова опустил взгляд. – Ладно, забирай книгу, я пошел на ужин.
– Никуда ты не пойдешь, – сказал я.
Он попятился к двери. Положив книгу на стол, я поднялся, схватил его за локти и оттянул в сторону.
– Господи, – охнул он. – Мне же влепят наряд вне очереди за опоздание в столовую, но если ты хочешь «Мэри», то так и быть, могу тебе помочь.
«Мэри», или «пятипалая Мэри», на курсантском сленге означало мастурбацию. Он рассчитывал выторговать свое избавление от того, что могло быть у меня на уме. А у меня на уме ничего не было, за исключением одного: из комнаты он не должен выйти живым. Моя уздечка скользнула по шершавой ткани его мундира, оставив прозрачный блестящий след – будто след улитки.
– Только на форму не надо. – Флетчер сделал шаг в сторону, взялся рукой за мой член и не без нежности задвигал ею вверх-вниз, словно доил корову. Я обхватил левой рукой его талию, а правую опустил ему на плечо.
– А что это были за искры?
– Потом объясню, – сказал я.
– Плевать на наряд. Потом – ты мне, ладно?
– С удовольствием, – сказал я.
О лживые обещания похотливых мальчишек! О глупые юные создания, верящие этим обещаниям!
Колени мои крепко сжались, спина напряглась. Сливочные брызги, перелетев через десять футов комнаты, влепились в оконное стекло. Курсант Флетчер заулюлюкал, шаловливо нацелил меня в потолок и задвигал рукой энергичнее. Ленточка цвета растаявшего мороженого стремительно взметнулась вверх и ударила в штукатурку. С почти научным любопытством он наблюдал за тем, как поток жидкой кашицы стекал по его пальцам на пол.
– Ни фига себе!
Я отпустил его талию, он отпустил меня. Лицо его зарделось. Покопавшись, Флетчер расстегнул молнию на своих брюках и запустил в ширинку руку.
– Спасибо за книгу, – сказал я, впервые с начала моих экспериментов в развалинах дома зная, что могу заморозить человеческое сердце, и послал сосульку в сердце Флетчера. Так, с рукой в ширинке, он и рухнул на пол замертво.
Что бы я ни решил сделать с его телом, нужно было подождать до начала комендантского часа. Я засунул труп под койку и надел форму, затем полотенцем вытер следы на полу и окне. Встав на стул, промокнул пятно на потолке, затем устроился читать.
Должен признаться: экстаз – это гораздо более глубокое чувство, чем сексуальное удовлетворение. Прочитать самые потаенные подробности того, что я сам достоверно знал о мире и о самом себе, – открытым текстом, в стройных линиях строчек уже на вступительной странице. Более того, узнать, что этот мудрец, этот провидец (живший в Провиденсе, на Род-Айленде, как упоминалось во взбесившей меня своей небрежной поверхностностью аннотации на отвороте обложки) проник в Тайну куда более глубоко, чем я. Необходимо было сделать определенные допущения, поскольку мудрец решил преподнести свои знания в беллетристической форме. Но он подтвердил и истоки моей Миссии, и природу моих Прародителей. Он назвал их славные имена: Ньярлатхотеп, Иог-Сотот, Шаб-Ниггурат, великий Ктулху.
«Ужас в Данвиче» стала моей Книгой Бытия, моим Евангелием, моим гнозисом. С изумлением и радостью я прочел ее, потом перечел еще раз. Чтение прервали лишь однажды – соседи курсанта Флетчера, пучеглазые будущие ротарианцы [17] Вудлетт и Бартленд, влетевшие ко мне без стука и так же быстро вылетевшие обратно. Прежде чем жадно проглотить книгу в третий раз, я поднял голову и заметил, что за окном темно. Было три часа ночи. С неохотой закрыв обложку, я вытянул труп из-под койки, приволок его к колоннаде, выходившей на плац, перевалил через бортик и столкнул вниз. Падение с четвертого этажа, подумал я, то что надо. В спешке я забыл вытащить руку Флетчера из ширинки.
Именно эту тему, надеялся я, капитан не затронет.
– «До некоторой степени», говоришь, – сказал Скуадрон. – И другом тебе он не был.
– Вы же сами сказали, у меня нет друзей.
– Вы с ним никогда не коротали время, не вели задушевных бесед, так?
– Что-то не припомню, – покачал головой я.
– Курсант артиллерийского курса Флетчер привлек чрезвычайно пристальное внимание крайне нежелательного толка к нашему заведению.
Очевидное самоубийство курсанта «Фортресс» привлекло внимание властей и общественности, и, хотя аутоэротический аспект суицида нигде официально не фигурировал, факт того, что правая рука флетчера была в позиции «Мэри», мгновенно стал достоянием всего училища и расположенных поблизости окрестностей, вызвав потрясение, неприязнь и скабрезное недоумение. Он прыгнул навстречу смерти, занимаясь этим?
Вскрытие лишь сгустило тайну. Флетчер умер в результате тяжелого сердечного приступа, но не от переломов, вызванных падением с колоннады. Он не только был мертв до того, как его тело ударилось о землю, – смерть наступила в период между шестью и двенадцатью часами, то есть прежде, чем один или несколько злоумышленников сбросили его на плац. И вновь в училище нагрянули полиция и пресса. Всех, кто был в расположении «Фортресс» вечером в пятницу перед рождественскими каникулами, в том числе и меня, допросили и передопросили в попытке выяснить, где находился Флетчер в момент своей смерти, где укрывали его тело в течение нескольких часов и кто столкнул его вниз. Следы спермы запоздало были обнаружены на мундире, и из этого родилась широко распространившаяся версия, что курсант умер в разгаре «секс-вечеринки», а его преступные партнеры прятали тело до того момента, когда им удалось от него избавиться в расчете списать все на самоубийство.